Горячий лед - Робертс Нора

Усмехнувшись, Дуг отправил в рот еще кусок манго.

– Ты забыла, дорогая, что я имел честь видеть тебя обнаженной. Твоя фигура совсем не напоминает песочные часы, как у по-настоящему стройных женщин.

Уитни слизала сок с пальцев.

– У меня очень тонкая организация, – сказала она. Так как Дуг продолжал улыбаться, Уитни, нахмурившись, смерила его сердитым взглядом. – Кстати, если ты помнишь, я тоже имела возможность видеть тебя голым. Тебе не повредит немного накачать мышцы, Дуглас.

– Выпирающие мышцы бросаются в глаза. Я предпочитаю быть худым.

– Ты такой и есть.

Отбросив в сторону скорлупу ореха. Дуг бросил на нее недовольный взгляд:

– Тебе нравится, когда у мужчин перекатываются бицепсы и трицепсы?

– Мужественность, – небрежно сказала Уитни, – очень возбуждает. Это свойство настоящего мужчины. А такой мужчина не станет строить глазки сексуально озабоченной женщине, которая носит облегающие свитеры, чтобы никто не обратил внимания на то, что у нее нет мозгов.

– Как я догадываюсь, ты не любишь, когда тебе строят глазки.

– Конечно, нет. Я предпочитаю стиль.

– Это прекрасно.

– Нет нужды ехидничать.

– Я просто соглашаюсь. – Дуг слишком хорошо помнил, как еще вчера она плакала у него на груди и каким беспомощным он себя чувствовал. Сейчас он хотел прикоснуться к ней снова, видеть ее улыбку, ощущать нежность ее тела. – Это не важно, сказал Дуг. – Хоть ты и тощая, но мне нравится твое лицо.

Ее губы сложились в ту холодную, надменную улыбку, которую он находил безумно привлекательной.

– Правда? И что же именно?

– Твоя кожа. – Подчинись внезапному импульсу, Дуг погладил ее по щеке. – Как-то я случайно натолкнулся на одну алебастровую камею. Она была небольшая, – вспоминал Дуг, проводя пальцами по скуле Уитни. – Возможно, она стоила всего несколько сотен, но это была самая классная вещь из тех, что мне доводилось держать в руках. – Он усмехнулся, затем погрузил пальцы в ее волосы. – До тебя.

Уитни не отодвинулась, и ее взгляд не отрывался от его лица. Она чувствовала на своей коже его дыхание.

– Значит, ты считаешь, что приобрел меня?

– Можно это и так назвать, разве нет? – Дуг чувствовал, что находится на краю пропасти. Даже когда его губы коснулись ее губ, он все еще думал, что этого делать не надо. Очень часто из-за женщин он терял все. – И с этих пор, – прошептал он, – я толком не знаю, что с тобой делать.

– Я не алебастровая камея, – так же шепотом ответила Уитни, обняв его за шею. – И не алмаз «Сидней», и не золотой мешок.

– А я не член аристократического клуба, и у меня нет виллы на Мартинике.

– Похоже на то, что… – она провела языком по его губам, – у нас очень мало общего.

– Ничего общего, – поправил ее Дуг, в то время как его руки скользнули по ее спине. – Такие, как ты и я, не могут принести друг другу ничего, кроме неприятностей.

– Действительно. – Уитни улыбнулась, в ее глазах под длинными, роскошными ресницами светилось веселье. – Так когда же мы начнем?

– Мы уже начали.

Когда их губы встретились, леди и вор перестали существовать. Страсть – великий уравнитель. Он упал на мягкую траву и потянул ее за собой.

Уитни не стремилась к этому, но и не сопротивлялась, не жалела о том, что происходит. Она испытывала влечение к Дугу с того момента, когда увидела его в лифте без солнечных очков. Это влечение постепенно сменялось чем-то более глубоким, и Уитни боялась об этом задумываться. Он затронул в ее душе какие-то струны, и теперь страсть охватила каждую частичку ее тела и наполнила ее душу радостью жизни.

Ее губы были такими же горячими и жадными, как и у него. Но это случалось и раньше. Сердце забилось чаще – это тоже не ново. От прикосновения его рук ее тело напряглось и изогнулось дугой – подобные ощущения она уже испытывала. Но сейчас в первый и единственный раз в жизни Уитни не контролировала своих действий. Она воспринимала секс таким, каким он и должен быть – бездумным наслаждением.

Капитуляция ее самой мощной линии обороны – ее сознания – была полной. Ее желание было так же велико, как и его. Такое же примитивное, такое же всепоглощающее, такое же изначальное. Когда они поспешно раздевали друг друга, ее руки были такими же проворными, как и у него.

Плоть прижималась к плоти – теплой, упругой, гладкой. Губы прижимались к губам – раскрытым, горячим, жадным. Они, как дети, катались по земле, но их страсть была зрелой и сильной.