Смерть в ночном эфире - Браун Сандра

– И приказал ему не выходить сегодня вечером. Учиты­вая все случившееся, едва ли Гэвин ослушается. Допрос в полиции его потряс. У тебя он вел себя просто образцово. Правда, мой сын пытался произвести на тебя впечатление.

– И ему это удалось. Гэвин замечательный парень, Дин. Он задумчиво кивнул:

– Ну да.

Пэрис всмотрелась в его лицо, заметила складку между бровями.

– Тебя что-то тревожит?

Дин открыто посмотрел на нее:

– Гэвин мне лжет.

24

Рабочее время сержанта Кертиса давно закончилось, но он все еще сидел в своем крошечном кабинете в отделе расследований.

Радиоприемник на столе Кертиса был настроен на волну 101.3 FM. Детектив слушал голос Пэрис Гибсон, изучая информацию, полученную им из Хьюстона, относительно ее прерванной карьеры на телевидении и отъезда из горо­да. Его друзья из полицейского управления Хьюстона по­старались на славу и прислали по факсу все, что было на­печатано о Пэрис Гибсон, Джеке Доннере и Дине Мэллое. Это было весьма занимательное чтение.

Обыск в квартире Лэнси Рэя Фишера, или Марвина Паттерсона, тоже дал неожиданные результаты. Полицей­ские обнаружили целую коробку кассет с записью про­грамм Пэрис Гибсон.

И теперь Кертис задавал себе вопрос: откуда взялся этот интерес к Пэрис Гибсон у уборщика, захвативший его на­столько, чтобы записывать программы, хотя он мог спо­койно слушать ее в прямом эфире каждую ночь.

Кейт Фишер, мать Лэнси, ничем не сумела помочь след­ствию.

Один из сотрудников отдела расследований нашел ее, проделав огромную работу. В настоящее время женщина жила в доме-трейлере в Сан-Маркосе, небольшом городке к югу от Остина.

Кертис сам съездил туда. Он мог бы послать кого-то из детективов, но предпочел услышать из первых уст, почему сын миссис Фишер, живущий под чужим именем, явно ис­пытывает навязчивое влечение к Пэрис Гибсон.

Внутреннее убранство дома миссис Фишер оказалось еще хуже, чем можно было предположить, глядя на его внешнюю неказистость. Сама она была такой же негосте­приимной и неопрятной, как ее жилище. Когда Кертис по­казал ей свое удостоверение, она сначала вела себя подо­зрительно, потом воинственно, а под конец просто грубо.

– Почему бы тебе не убрать твою жалкую задницу отсю­да, а? Мне нечего сказать поганому копу.

– Лэнси навещал вас в последнее время?

– Нет.

Кертис прекрасно понимал, что женщина лжет, но дога­дывался, что отношения между матерью и сыном далеки от идиллических, предполагал, что миссис Фишер наверняка воспользуется удобным моментом, чтобы излить свои жа­лобы. Не подвергая сомнению правдивость ее ответа, Кер­тис сидел и молчал, пытаясь отцепить с брюк кошачий волос. Миссис Фишер курила, а потом вдруг выпалила:

– Лэнси был шипом в моей заднице с самого рождения. Чем меньше я его вижу, тем мне приятнее. У него своя жизнь, у меня своя. И потом, он уехал и слишком загор­дился.

– Загордился?

– Ну, эта его одежда и все такое. У него новая машина. Мой сын думает, что он лучше меня.

«И в чем-то парень прав», – подумал Кертис и спросил:

– И какая же у него машина? Женщина фыркнула:

– Я не отличаю одну японскую тачку от другой.

– Вы знали, что он работал на радиостанции?

– Лэнси сказал, что он там уборщиком. Ему пришлось согласиться на это место после того, как его уволили за кражу. Такая была хорошая работа, а он все испортил. Он тупой, да еще и никчемный.

– Вы знали, что у него было другое имя?

– Что бы этот парень ни натворил, меня ничем не уди­вишь. После того, как он стал наркоманом, чего от него ждать? – Наклонившись к Кертису, миссис Фишер про­шептала: – Вы знаете, он снимался в грязных фильмах, чтобы получить дозу.

– Грязных фильмах?

– Моя соседка – она живет через два дома – недавно прибежала ко мне вечером и сказала, что видела моего Лэнси голожопым в каком-то непристойном фильме, ко­торый она взяла напрокат. Я обозвала ее лгуньей, а она мне сказала: «Приходи сама и посмотри».

Кейт Фишер выпрямилась и, приняв позу недавно обра­щенной, изобразила праведный гнев против грешника.

– И правда, там был мой сын, голый, как рыба. Он вы­творял такое, чего я в жизни не видывала. Я чуть не умерла от стыда.

Кертис в свою очередь изобразил сочувствие матери, чей сын сбился с правильного пути.

– И он все еще работает… гм, в киноиндустрии?

– Нет. И с наркотиками завязал. Во всяком случае, Лэн­си так говорит. Это было давно, он был еще мальчиком, но все же… – Она закурила следующую сигарету. Кертис был уверен, что когда выйдет из этой конуры, то будет пахнуть так, словно он сам выкурил три пачки. И чувствовать себя, вероятно, так же.