Наивная смерть - Робертс Нора

– Да ну тебя, Даллас, ты просто должна принести ей плюшевого мишку или яркую погремушку. Это так приятно и весело – покупать подарки детям.

– Черта с два. Знаешь, что весело? – Ева открыла дверь офисного здания. – Найти того, кто отравил несчастного учителя истории, вот как я понимаю веселье. Еще хоть слово о покупках, подарках, детях, валентинках и трогательных сувенирах, я тебе такого пенделя дам!

– Неделя отпуска пошла тебе на пользу, – вытянулась во фрунт Пибоди, когда Ева испепелила ее взглядом.

Ева повернулась на каблуках, прошла к посту охраны и предъявила жетон.

– Лиссет Фостер, – отчеканила она.

– Одну минутку, пожалуйста. – Охранник добросовестно проверил номер жетона и удостоверение личности. – Да, лейтенант, вы можете пройти. Лиссет Фостер… Фостер… Фостер… А, вот она. Работает в «Блэкберн паблишинг». Редакторский отдел. Это будет девятый этаж. Лифты справа от вас. Удачного вам дня.

– Да уж, денек выдался что надо. Уроженка Мартиники, – продолжала Ева, когда они вошли в лифт, где их встретила тихая, размягчающая мозги музыка. – Скорее всего, студенческая виза, может быть, рабочая виза. Вышла замуж за американского гражданина и тем самым получила «зеленую карту».^[1] А теперь сохранит свой статус как его вдова.

– Чтобы получить «зеленую карту», есть способы попроще.

– Конечно, есть. Но, может, у них отношения не заладились, а развод меньше чем через два года аннулирует «зеленую карту». Может, по средам вечером он с Хэлливелл занимался не только учебой. У нее здесь работа, она хочет здесь жить. Ради этого можно убить. Не такая уж большая натяжка.

Они вышли из лифта и попали в маленькую приемную. За белой стойкой сидела женщина. На голове у нее была пара наушников, на лице – широкая приветственная улыбка.

– Добрый день! – сказала она с таким воодушевлением, что глаза Евы автоматически прищурились с недоверием. – Добро пожаловать в издательство «Блэкберн паблишинг». Чем я могу вам помочь?

– Лиссет Фостер.

– Да, конечно, я могу узнать, свободна ли сейчас миссис Фостер. Могу я узнать, кто хочет ее видеть и какое у вас к ней дело?

Вместо ответа Ева просто еще раз извлекла жетон.

– Мы сами все объясним миссис Фостер.

– О… – У женщины округлились глаза, пока она смотрела на жетон. – О боже. Прошу меня извинить. – Она повернулась кругом и проговорила в микрофон свистящим шепотом: – Лиссет Фостер. – Потом она откашлялась и снова заговорила, скосив глаза на Еву: – Лиссет, тут в приемной тебя кое-кто спрашивает. Это полиция. Я не знаю. Честное слово, не знаю. Хорошо. – Женщина повернулась обратно. Теперь ее улыбка стала натянутой. – Она сейчас будет. Если хотите присесть…

– Спасибо, нам и так хорошо.

К тому времени как Ева успела размотать шарф, в приемную вошла молодая женщина на каблуках, которыми можно было колоть лед. По мнению Евы, одни эти каблуки уже свидетельствовали об определенном уровне помешательства. Туфли были вишнево-красные, узкий, как карандаш, костюм – светло-серый. Внутри его помещалось великолепное тело.

У Лиссет Фостер была солнечного цвета кожа и светло-карие глаза с поволокой. Впрочем, в эту минуту волоокий взгляд выражал недовольство. Прямые каштановые волосы щекотали ей плечи на каждом шагу.

А шаг у нее решительный, отметила Ева. Как будто внутри горит огонь. Что бы ни зажгло этот огонь: гнев, честолюбие или страсть, – горел он жарко.

– Вы из полиции? – решительно спросила Лиссет с изысканным французским акцентом.

– Лейтенант Даллас, детектив Пибоди. Мы…

– Ради всего святого! Я ему сказала, что мы приглушим музыку. Можете меня арестовать. – Лиссет драматически протянула руки вперед, сомкнув запястья. – Арестуйте меня за музыку, включенную в немыслимо позднее время – девять часов субботнего вечера. Меня следует силой вытащить отсюда в наручниках. Если у одного копа на пенсии есть проблемы, это еще не причина вызывать полицию ко мне на работу. Он что, хочет, чтоб меня уволили?

– Миссис Фостер, мы здесь не по поводу вашей музыки. Нам хотелось бы побеседовать с вами с глазу на глаз. Лучше всего в вашем кабинете.

– В кабинете? – Лиссет от души расхохоталась. – Я всего лишь помощник редактора. Мне кабинет не полагается. А в чем дело?

Ева повернулась к секретарше за стойкой:

– Мне нужно помещение, где мы могли бы остаться наедине. Кабинет, комната для совещаний, комната отдыха, все, что угодно. Немедленно.