Тень и шелк (Под именем Энн Максвелл) - Лоуэлл Элизабет

– Ты уверена, что тебя не ввели в заблуждение?

– Да, – просто ответила Дэни. Нода прищурился.

– Хорошо, – Помедлив, он продолжал:

– Имя, которое ты назвала мне по телефону, отлично известно любому, кто занимается бизнесом.

Шон ждал, но без особой надежды. Тон Ноды не предвещал ничего хорошего.

– Мне не нужны официальные тайны, – объяснила Дэни. – Вся общеизвестная информация об этом лице может помочь нам спасти один из самых ценных образцов шелка, существующих в настоящее время в мире.

Некоторое время Нода вглядывался в лицо Дэни, затем перевел взгляд на Шона, а потом уставился в пустоту.

– Твой совет о том, как спасти гобелены с пионами, трудно переоценить, – мягко произнес он. – Японская культура в долгу перед тобой.

– Нет, я… – начала Дэни.

– Самое меньшее, что я могу для тебя сделать, – показать красу и гордость нашей коллекции кимоно, – продолжал Нода тоном, не допускающим возражений. – Надеюсь, осмотр этих шелковых шедевров не только доставит удовольствие, но и кое-что добавит к твоим познаниям.

С этими словами Нода устремился к рядам витрин. Переглянувшись с Шоном, Дэни пожала плечами и двинулась вслед за японцем.

– Сам я предпочитаю современную одежду, – пояснил Нода.

Он указал на струящиеся, свободные одеяния, больше напоминающие западные платья, нежели кимоно.

– Тяжелую ношу традиций следует снять с плеч Японии, – произнес Нода, – как она была снята здесь, в Америке, столетие назад.

Дэни издала вежливое восклицание.

Шон слушал молча.

– Японским художникам следует научиться работать смелее, использовать новые типы переплетений и краски – это подтолкнет их искусство к новому руслу, – продолжал Нода. – Наша выставка – очередная попытка побудить мастеров к свободе творчества.

Слегка выделенное интонацией слово «свобода» привлекло внимание Шона. Он принялся слушать Ноду так же сосредоточенно, как наставников, посвящающих его в азы учения дзен.

На этот раз сосредоточенность Шона была вызвана той же причиной: Ноде было что сказать, чему научить слушателей, не упоминая об этом впрямую.

– Но мои модернистские склонности не мешают мне ценить традиционные элементы ремесел, – тут же добавил Нода, – особенно когда традиции сочетаются с новыми веяниями времени.

– Не могли бы вы показать мне пример такого сочетания? – негромко спросил Шон.

Дэни искоса взглянула на него. Шон был сама сосредоточенность, впитывая каждое слово Ноды.

Как в Лхасе, подумала она. И как на Арубе. Интересно, как ему удалось почувствовать в Томе нечто ускользнувшее от нее?

Нода остановился перед большой, отдельно стоящей витриной. Внутри находилось блестящее голубое шелковое кимоно. На ткани переливался золотой и зеленый рисунок.

– Вот это, – объяснил Нода, – одно из самых знаменитых одеяний в современной истории японского текстильного искусства.

Дэни не понадобилось читать табличку.

– «Кимоно повелителя», – кивнула она. – Великолепный экземпляр.

– Оно создано мастерицей Норигэ Танакой, – сообщил Нода Шону. – В настоящее время она считается одним из лучших художников по ткани во всей Японии. Она и вправду несравненна. У нее есть чему поучиться.

И вновь слегка подчеркнутое слово «поучиться» насторожило Шона, помогая увидеть еще один уровень значения слов Ноды.

Дэни стала обходить витрину, Шон последовал за ней. Оба внимательно изучали уникальное кимоно, заключенное в стеклянных стенках.

– Обратите внимание вот на эти узоры, – сказал Нода. – Они абстрактны и в то же время соответствуют традициям.

– Древние священные журавли в переплетении синих океанских волн с белыми гребнями, – медленно выговорила Дэни. – А вот почти неуловимое ощущение движения – это что-то новое.

– Вот именно, – подхватил Нода. – А теперь посмотрите на спину.

На спине кимоно, растянутой грациозным веером, красовался черно-золотой карп, плывущий среди плавно колышущихся стеблей речных водорослей.

– Мотив традиционный, – отметила Дэни, – наверняка позаимствован с узоров кимоно эпохи Эдо.

– Но в отличие от традиционных узоров периода Эдо, – возразил Нода, – карп выглядит весьма современно. В нем чувствуется почти постмодернистское самосознание. В особенности оно заметно в его глазах и хитром, неуловимо насмешливом выражении.

Шон вгляделся в изображение крупной рыбины. И вправду его «бакенбарды» выглядели как клочковатая бородка японского патриарха.