По образу и подобию - Робертс Нора

— Как только узнала о ее связи с Лукасом Грандс.

— Неправда, — отмахнулась Селина. — Вы очень умная женщина, но в тот момент вы ни о чем не догадывались. Я прочитала ваши мысли в кабинете Миры и потом еще раз, после нападения на Пибоди, просто на всякий случай, чтобы обезопасить себя.

— Не вы одна умеете применять блокировку. —Ева искоса взглянула на Селину. — Я же вам говорила, что дочь Миры экстрасенс. Она дала мне несколько полезных советов.

— Вы меня обыграли.

— Совершенно верно. Но не так быстро, как мне хотелось бы, иначе моя напарница не была бы сейчас в больнице.

— Я не знала, что он нападет на нее! А когда узнала, было уже слишком поздно. Я пыталась с вами связаться. Мне нравится Пибоди…

— Мне тоже. Очевидно, пока он кромсал других женщин, это не слишком задевало вашу чувствительную душу.

Селина пожала плечами:

— Их я не знала.

— Зато я их знаю.

— Я сделала это ради любви! Что бы я ни сделала, это было ради любви!

— Чушь. Вы сделали это ради себя. Ради власти, ради контроля. Ради собственного эгоизма. Люди не убивают ради любви, Селина, им просто нравится приукрашивать свои грязные дела, прятать их за красивыми словами. — Ева поднялась на ноги. — Встать!

—Я заставлю присяжных понять… Это было какое-то наваждение, приступ помешательства! Это помешательство нашло на меня: мой дар делает меня особенно уязвимой. Он вселился в меня и убил Аннализу!

— Можете продолжать в это верить. Селина Санчес, вы арестованы. Пожалуй, пора предъявить вам список обвинений. — Ева сделала знак Рорку, и он направился к лифту. — Сексуальное насилие первой степени, убийство первой степени, надругательство над телом Аннализы Саммерс. Укрывательство сексуального насилия, убийства и надругательства над телами по пятнадцати эпизодам.

— По пятнадцати… Вы не можете обвинять меня в том, что сделал он! — Селина попыталась повернуться, но Ева ловко надела на нее наручники.

— Нет, можем. И уже предъявляем. А дальше можете говорить что угодно: не сомневаюсь, именно я сумею убедить присяжных. — Ева бросила взгляд на вышедших из лифта Макнаба и Фини. — Дополнительное обвинение: сообщничество в покушении на убийство и нанесении тяжких телесных повреждений офицеру полиции. Доставьте ее в участок, детектив. Оформите арест.

— С удовольствием. — Макнаб взял Селину за плечо.

— И еще вот что: укажите детектива Пибоди как офицера, произведшего арест. Заочно.

Макнаб открыл было рот и снова закрыл. Ему пришлось откашляться.

— Спасибо, мэм.

— Иди домой, малыш, — сказал ей Фини, взяв Селину под другую руку. — Мы тут сами справимся.

Ева прислушалась к тронувшемуся вниз лифту.

— Надо было бы сегодня же послать сюда команду, вдруг мы что-нибудь найдем? Хочется добавить пару прутьев в решетку ее камеры… — Она потерла кулаками усталые глаза. — К черту! Мы просто опечатаем помещение. Это может подождать до завтра.

— Слова, звучащие музыкой в моих ушах! — Рорк снова вызвал лифт. — Это было благородно, лейтенант, — приписать арест Пибоди.

— Она это заслужила. — Ева повела затекшими плечами и шагнула в лифт. — А знаешь, у меня до сих пор все тело гудит. Глаза сами собой закрываются.

— Мы это исправим, как только вернемся домой. Можешь закрыть глаза. — Рорк наклонился и поцеловал ее долгим, нежным поцелуем.

Выйдя на улицу, Ева опечатала дверь.

— Дождь перестал, — заметила она.

— В воздухе все еще туман висит.

— Мне это даже нравится.

— Она тебе, между прочим, тоже нравилась, — напомнил Рорк.

— Да, нравилась. — Стоя у дверей подъезда, Ева оглядела залитую дождем улицу. Мимо проехало такси, поднимая тучи брызг из-под колес. — Она действительно мне нравилась. Все еще нравится в каком-то смысле — даже теперь, когда я знаю, что она собой представляет.

Рорк обхватил ее одной рукой за плечи.

— Думаешь, она его любит? Лукаса?

— Нет. — Ева давно уже поняла, что такое любовь. — Но она-то уверена, что любит…

На этот раз Ева без споров опустилась на пассажирское сиденье и сладко зевнула, пока Рорк усаживался за руль. Она откинулась на спинку и закрыла глаза, не сомневаясь, что он благополучно доставит ее домой.

Да, она знала, что такое любовь!