По образу и подобию - Робертс Нора

Его взгляд был прикован к ленте, лицо покрылось крупными каплями пота, особенно заметными на гладком куполе черепа.

— Где твоя мать, Джон?

— Я сказал: заткнись насчет моей матери!

— Она ведь, кажется, любила рукодельничать? У нас есть ее счета из магазина «Все ремесла». Но видишь ли, в чем дело: никто ее не видел вот уже много месяцев. Почти год, если говорить точнее. Ты убил ее первой, Джон? Ты взял красную ленту из ее рабочей шкатулки и затянул у нее на шее? Ты изнасиловал ее, Джон? Изнасиловал родную мать? Изнасиловал, задушил и вырезал у нее глаза?

— Она была шлюхой!

— Что она с тобой делала, Джон? Расскажи нам.

— Она получила по заслугам! — Тяжело дыша, он повернулся к зеркалу и медленно кивнул. — Каждый раз. Каждый раз она получала по заслугам.

— Что она сделала?

Ева видела, что с глазами у него все в порядке. К тому же она успела просмотреть его медицинскую карту. Тогда зачем ему такой яркий свет и защитные очки? И эти глаза в банках…

— Пожалуй, тут свет резковат, — заметила она как бы между прочим. — Фини, убавь, пожалуйста.

— Нет, включи обратно! — закричал Блу, оказавшись в полумраке. Теперь пот катился с него градом. — А то ничего не скажу!

— Ты до сих пор не сказал ничего такого, что мне было бы интересно. Фини, убавь еще немного.

— Включи свет, включи! Я не могу в темноте! Нет, не оставляйте меня в темноте! Я нечаянно! Я не хотел смотреть!

Его голос вдруг стал высоким и тонким. Это был голос ребенка, испуганный и умоляющий. Он затронул что-то в душе Евы, но она подавила в себе жалость.

— Что ты видел, Джон? Давай договоримся: ты мне скажешь, а я включу свет.

— Шлюха! Голая в постели. Она трогала его, позволяла трогать себя… Я не хотел подсматривать!

— Что она с тобой делала?

— Завязывала глаза. Туго-туго. «Не смей за мной шпионить, маленький гаденыш, когда я работаю! Я тебя опять запру. Запру в темноте. А может, я выколю тебе глаза. Будешь знать, как смотреть, куда не велено!» — Цепь зазвенела, когда он попытался подняться. — Я не хочу сидеть в темноте! И вовсе я не слабый, не хиляк и не дурак!

— Что произошло в парке?

— Мы просто играли, вот и все. Мы с Шелли просто дурачились. Я дал ей потрогать. Больно, больно, когда мама бьет палкой! Жжет, когда она трет порошком! «Вот я кислотой плесну, посмотрим, как тебе понравится». Темно, ничего не вижу, не могу выбраться!

Он, рыдая, навалился грудью на стол.

— Но ты же стал сильным, Джон? Ты стал сильным и отплатил ей сполна.

— Нечего было ей все это мне говорить! Нечего было смеяться и обзываться! Она обзывала меня ни на что не годным недоноском. Все это неправда. Я человек! Я мужчина!

— И ты ей показал, что ты мужчина. Мужчина, насилующий шлюх когда вздумается. Ты заткнул ей рот.

— Да, заткнул! — Он поднял голову. Из его глаз все еще текли слезы, но в них уже сверкало безумие. — Как тебе это нравится? Теперь она видит только то, что я ей показываю. Вот так-то! Я теперь главный! И когда я снова ее увижу, я буду знать, что делать.

— Скажи мне, где она сейчас, Джон. Где то, что от нее осталось?

— Тут темно. Слишком темно.

— Скажи, и тогда я включу свет.

— Я ее похоронил. Похоронил по всем правилам, но она все время возвращается! В земле темно. Может, ей там не нравится? В следующий раз я оставил ее снаружи. Оставил в парке. Пусть вспомнит! Пусть пожалеет.

— Где ты ее похоронил?

— На ферме у бабушки. Ей нравилась ферма. Говорила, может, когда-нибудь она туда переедет.

— Где ферма?

— На севере штата. Это уже не ферма. Просто старый дом. Уродский дом, замки на дверях… Она тебя тоже там запрет. Запрет и оставит, чтоб крысы тебя съели, если не будешь слушаться. Если не будешь делать, что она велит и когда велит. Бабушка ее запирала. И тебя запрет. Будешь знать, как совать нос не в свое дело! — Он говорил, раскачиваясь на стуле; пот лил с него ручьями. — Но она так и не продала дом. Жадная гадина не хочет его продать и отдать мне мою долю! Ничего мне не дает. Как же, будет она делиться своими кровными с каким-то недоноском. Сука!

— Фини, включи свет.

Блу заморгал, словно человек, выходящий из транса.

— Я не обязан ничего тебе говорить!

— Точно, не обязан. Ты уже все сказал.

22

Ева вызвала поисковую команду с собаками, экскаваторами и специальным оборудованием для обнаружения массовых захоронений, установления личности и перевозки трупов.

Она понимала, что процедура будет очень долгой и очень трудной. Она потребовала личного присутствия Морса и попросила его подобрать мобильную группу экспертов. Ее ничуть не удивило, что Уитни и Тиббл тоже захотели присутствовать. Она этого ожидала.