Наивная плоть - Робертс Нора

– Держись отсюда подальше. – Сжав зубы, Анджела шагнула к Дине Ее унизили, унизили прилюдно. Это было верхом всего, это было невыносимо! – А ты убирайся с дороги! Ты перешла черту.

– Я не подставила другую щеку, – огрызнулась Дина, – и не собираюсь. Почему бы каждой из нас не убраться с чужой дороги?

– Ты не победишь сегодня! – Дрожащей рукой Анджела схватила сумочку. – Ни сегодня и никогда!

– Выход для проигравших, – заметила Кейт, когда за Анджелой с шумом захлопнулась дверь.

– Не знаю. Все могло сложиться и иначе. – Дина закрыла горевшие глаза. – А что теперь?

– Умойся – Кейт быстро намочила холодной водой белоснежное полотенце. – Приведи себя в порядок и иди в зал.

– Я вышла из себя… – начала было Дина, но тут заметила свое отражение в зеркале. – О Боже! – Ее щеки пылали от жара, с них капало вино. Глаза сверкали из черных пятен потекшей туши.

– Накрасься заново, – посоветовала Кейт, протягивая ей влажное полотенце. – И не забудь улыбаться, когда будешь выходить.

– Наверно, мне надо… – Готовая к самому худшему, Дина рывком повернулась к распахнувшейся двери. Ее и так горевшие щеки вспыхнули еще сильнее, когда в комнату шагнул Финн.

– Извините, леди, но мой долг, как репортера, выяснить, что, черт побери, здесь происходит? Мне сказали… – Он запнулся, с первого быстрого взгляда оценив ситуацию. – Боже, Канзас, тебя ни на минуту нельзя оставить одну. – Вздохнув, Финн подхватил со стойки сухое пушистое полотенце для рук и протянул Дине. – Не думаю, что то, что я заметил на щеке у Анджелы, было девичьим румянцем. Кто из вас дал ей пощечину?

– Это удовольствие досталось Дине. Он наклонился, чтобы поцеловать Дину в мокрую щеку.

– Молодец, чемпионка! – Высунув язык, Финн лизнул ее губы. – Малышка, шампанское надо было пить, а не умываться им.

Дина расправила плечи и повернулась обратно к зеркалу, чтобы устранить нанесенный ее внешности ущерб. «Анджеле не удастся меня запугать», – пообещала она себе. Нет, она просто не испугается.

– Проследите, чтобы пять минут сюда никто не входил, ладно?

– Приближается твоя категория, – небрежно заметил Финн, направляясь к двери.

– Сейчас иду.

Свежий макияж, начесанные волосы, нервы на пределе. Дина сидела рядом с Финном, судорожно сжав его руку. Хотелось верить, что ее дрожавшие пальцы никак не попадут в поле зрения телекамер.

С обостренным вниманием Дина наблюдала за тем, что происходило на сцене. Вначале выходили те, кто представлял победителей. Одни вдохновенно щебетали, другие мямлили, пробираясь сквозь заготовленные сценаристом шутки и путая имена претендентов. Она аплодировала – вежливо, иногда с искренним энтузиазмом, – когда наконец называли победителей и те поднимались на сцену.

Казалось, каждое мгновение, каждый жест, каждое слово навсегда останутся в ее памяти. Потому что все это было ужасно важно для Дины. То сладкое возбуждение, которое она чувствовала в лимузине, теперь почти целиком испарилось. «Нет, – думала она, – я уже больше не та девчонка из Канзаса, ослепленная огнями и звездами. Я – Дина Рейнольдс, и я такая же знаменитость, как и они».

Теперь это была уже не просто награда – как хлопок по плечу за хорошо выполненную работу.

Теперь это был символ. Кульминация ее восхождения наверх. Символ триумфа над обманом, манипуляциями, уродливой интригой, завершившейся театральным столкновением в туалетной комнате.

Камера смотрела прямо на нее. Дина почти чувствовала ее холодный внимательный взгляд. Оставалось только надеяться, что хоть сейчас, исключения ради, все ее мысли не слишком явно отражаются на лице. Вот объявили имя Анджелы, затем ее собственное…

Сдавило горло, она задыхалась. Тогда Финн поднял ее руку к губам, и самое страшное напряжение внезапно прошло.

– И «Эмми» получает…

Боже, как можно так долго открывать один-единственный конверт?

– …Дина Рейнольдс за «Час с Диной» – «Когда ты его знаешь».

– О-о! – В этом длинном звуке она выдохнула весь воздух, который был у нее в легких. И не успела сделать вдох, как Финн накрыл ее губы своими.

– Я даже не сомневался.

– Я тоже, – соврала Дина, засмеялась и встала, чтобы сквозь бурю аплодисментов выйти на сцену.

На ощупь статуэтка казалась холодной и гладкой. И твердой, как камень. Дина боялась, что если посмотрит на нее, то не выдержит и разревется. Поэтому она смотрела только в сторону, на зал и огни.