Сокровенные тайны - Браун Сандра

— Господи Иисусе, — выдохнул Джуниор, проводя ладонью по лицу. — Неужели все сначала? Мы снова влюбились в одну и ту же женщину?

Рид вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

Глава 40

Стейси Уоллес убрала недоеденный салат из тунца и поставила перед отцом чашку с фруктами.

— Думаю, впредь она не будет чинить нам беспокойства, — твердо сказала она. Темой их разговора была Александра Гейтер. — Ты слышал, что с ней произошло?

— Насколько я понимаю, это не было случайностью.

— Тогда тем более ей надо поскорей убираться из города.

— По мнению Ангуса, она не собирается уезжать, — сказал судья, помешивая вишни, плававшие в густом сиропе. — Он говорит, будто Алекс убеждена в том, что кто-то хотел запугать ее и заставить уехать, прежде чем она изобличит убийцу.

— А ты свято веришь всему, что говорит Ангус? — раздраженно бросила Стейси. — Откуда ему известно, что она собирается делать?

— Со слов Джуниора.

Стейси отложила вилку.

— Джуниора?

— Угу. — Судья Уоллес отхлебнул чаю со льдом. — Он сидел вчера у ее постели.

— Я думала, она не осталась в больнице, а вернулась в мотель.

— Где бы она ни была, единственным, кто поддерживал ее связь с внешним миром, был Джуниор.

Судья был настолько поглощен своими собственными заботами, что не заметил, каким напряженным стал вдруг взгляд Стейси.

Он рывком поднялся из-за стола.

— Пожалуй, пойду, а то опоздаю. Сегодня утверждение присяжных и предварительное слушание по делу того типа, который на днях ранил человека в заведении Норы Гейл Бер-тон. Я рассчитываю на то, что он признает себя виновным в неосторожном обращении с оружием, но Ламберт хочет, чтобы Пат Частейн предъявил ему обвинение в предумышленном убийстве.

Стейси почти не слушала. Воображение рисовало ей картину того, как красавица Алекс Гейгер возлежит на гостиничной постели, а Джуниор послушно прислуживает ей.

— Кстати, — сказал судья, натягивая пальто, — ты видела записку, которую я вчера оставил тебе?

— Позвонить Фергусу Пламмету?

— Да. Это ведь тот самый евангелистский священник, который устроил в прошлом году большой скандал из-за того, что на карнавале в Хэллоуин^[4] была лотерея. Да? Что ему от тебя нужно?

— Он агитирует за то, чтобы запретить азартные игры в округе Пурселл.

Судья фыркнул.

— Он не понимает, что с таким же успехом можно агитировать против следующей пыльной бури?

— Именно это я и сказала ему по телефону, — заметила Стейси. — Ему известно, что я член нескольких женских организаций, и он хотел, чтобы я выступила перед ними в поддержку его требований. Я, разумеется, отказалась.

Джо Уоллес взял портфель и открыл входную дверь.

— Рид уверен, что разгром, учиненный на ранчо Минтонов — дело рук Пламмета, однако для его задержания у шерифа нет улик. — Судья не боялся обсуждать с дочерью служебные дела. Она давно пользовалась его полным доверием. — По-моему, Пламмет сам до такого 5ы не додумался, тут явно была чья-то направляющая рука. Рид мне все уши о нем прожужжал, но в данный момент Пламмет тревожит меня меньше всего.

Обеспокоенная Стейси схватила его за руку.

— А что тебя тревожит, папа? Алекс Гейтер? Не беспокойся. Что она может тебе сделать? Он натянуто улыбнулся.

— Абсолютно ничего. Ты же знаешь, как я аккуратен в делах. Ну, побегу. До свидания.

Когда пришел почтальон, Ванда Гейл Бертон Пламмет как раз подметала веранду. Он вручил ей пачку писем, она поблагодарила. Просматривая письма, она вошла в дом. Как обычно, вся почта была адресована мужу. В основном счета и церковная корреспонденция.

Однако один конверт выделялся из всех. Он был из бежевой бумаги высшего качества, с тисненым обратным адресом, который был забит на машинке так, что его невозможно было прочесть. Их адрес тоже был напечатан на машинке.

Любопытство взяло верх над строгим наказом мужа самой не распечатывать адресованную им корреспонденцию. Ванда надорвала конверт. Внутри лежал чистый лист бумаги, в него были завернуты пять стодолларовых бумажек.

Ванда уставилась на деньги с таким видом, как будто это было послание с другой планеты. Даже во время самой многолюдной службы они никогда не собирали столько денег. Из пожертвований Фергус оставлял для семьи лишь малую толику. Все остальное шло на нужды церкви и ее «святого дела».

Эти деньги, без сомнения, прислал какой-то жертвователь, пожелавший остаться неизвестным. Последние дни Фергус звонил по телефону разным людям, вербуя добровольцев в пикеты у ворот фермы Минтонов. Он и денег просил. Он хотел поместить в газете объявления на всю страницу, призывающие к запрету игорного бизнеса. Реклама крестовых походов, да и сами эти походы стоят дорого.