Азартная игра - Ховард Линда

Она собиралась пожелать удачи, но это показалось неразумным. Так же, как и «было приятно познакомиться». В конце концов, девушка обошлась простым «хорошо».

Все произошло быстро. Вдруг они больше не парили над землей. Земля была там, и они жестко врезались в нее. Ремни безопасности удержали Санни, но грубо отбросили на спинку кресла.

Самолет снова подпрыгнул на шасси, потом еще сильнее ударился о землю. Девушка слышала, как в знак протеста скрипит металл; затем ее голову снова отбросило на боковой иллюминатор, и какое-то время она ничего не слышала и не видела. Только чувствовала колебания и подпрыгивания самолета. Она не могла удержаться – ее бросало из стороны в сторону, словно рубашку в стиральной машинке.

Затем последовал самый тяжелый из всех скачков, так что у нее стукнули зубы. Самолет развернулся боком, издавая тошнотворные звуки, потом накренился, останавливаясь. Время и реальность раскололись, перестали существовать, и один долгий миг она ничего не ощущала и не могла понять, где находится и что случилось.

Она услышала голос, и весь мир вернулся на место.

– Санни? Санни, с тобой все в порядке? – первым делом спросил Ченс.

Она попыталась прийти в себя, чтобы ответить ему. Потрясенная, потрепанная Санни поняла, что от удара при приземлении она застряла в ремнях безопасности лицом к боковому окну, спиной к Ченсу. Потом она почувствовала его руки на своих, услышала, как он ругается низким голосом, расстегивая ремни и облегчая ей дыхание, как поддерживает ее тело своим.

Она сглотнула и смогла вернуть голос:

– Я в порядке.

Эти слова были не намного громче, чем хрип. Но если она могла говорить, значит, жива. Они оба живы. Недоверие и радость заполнили грудь. Ченс действительно сумел посадить самолет!

– Мы должны уйти. Может быть утечка топлива, – он толкнул дверь и выскочил, волоча Санни за собой, словно мешок с мукой. Она и чувствовала себя так – конечности ослабли и дрожали.

Утечка топлива. Когда они приземлялись, двигатель не работал, но оставались еще аккумуляторная батарея и различные провода, которые могло замкнуть. И если искра доберется до топлива, то самолет и все, что в нем, превратятся в огненный шар.

«Все, что в нем». Слова стучали в мозгу девушки, как стеклянный шарик в жестяной банке. И с возрастающим ужасом она поняла, что это значит. Сумка все еще находилась в самолете.

– Подожди! – закричала Санни. Паника породила всплеск адреналина во всех ее органах и восстановила силу мышц. Извернувшись в руках Ченса, она схватилась за ручку двери и повисла на ней. – Моя сумка!

– Черт возьми, Санни! – заорал он, пытаясь оторвать ее сцепленные пальцы от ручки. – Забудь ты про чертову сумку!

– Нет!

Она вырвалась и начала подниматься внутрь. Подавляя проклятья, Ченс схватил девушку за талию и вытащил из самолета.

– Я достану чертову сумку! Убирайся отсюда! Беги!

Она была потрясена тем, что он рискует своей жизнью, доставая сумку, в то время, как ее отправляет в безопасное место.

– Я сама заберу ее, – решительно крикнула она, дернув его за пояс, – а ты беги!

На долю секунды Ченс буквально замер, глядя на нее в шоке. Он легонько тряхнул головой, достал сумку и без труда приподнял. Санни попыталась забрать ее, но он лишь обжигающе посмотрел на спутницу, и у нее не осталось времени, чтобы спорить. Перекинув сумку через левую руку и крепко схватив Санни выше локтя, он потащил упертую пассажирку подальше от самолета. Ее туфли погрузились в песок, который, словно жесткая щетка, карябал лодыжки, но Санни поспешно выпрямилась и постаралась идти с ним в ногу.

Они отошли почти на пятьдесят метров, прежде чем он решил, что они в безопасности. Ченс бросил сумку, повернулся к ней, словно пантера, готовая наброситься на свежее мясо, и схватил за плечи.

– О чем ты, черт возьми, думала? – начал он, едва сдерживая ярость, но одернул себя, взглянув в ее лицо. Он смягчился, золотисто-карие глаза потемнели. – У тебя кровь.

Он вытащил из кармана носовой платок и прижал к ее подбородку. Несмотря на грубый тон, прикосновение Ченса было невероятно нежным.

– Ты же сказала, что не поранилась.

– Нет, – она подняла дрожащие руки, чтобы взять платок, и вытерла им подбородок и рот. Крови было немного, и, казалось, она остановилась.

– Я прикусила губу. – призналась девушка, – я имею в виду – перед приземлением. Чтобы не кричать.

Его взгляд был подобен наждачной бумаге.