Тень и шелк (Под именем Энн Максвелл) - Лоуэлл Элизабет

– Вот и хорошо. Значит, я буду рассчитывать на тебя.

– А я – на тебя, милый, – промурлыкала Катя.

– Что? Не слышу. Какие-то помехи на линии.

– Ничего особенного.

– Хорошо, а то я подумал, что ты становишься сентиментальной. – Касатонов хрипло рассмеялся. – Ты скучаешь по мне, детка?

– Ужасно, – отозвалась Катя.

– Глупая девочка, что же мне с тобой делать?

Катя закрыла глаза.

– Я могу подсказать сколько угодно ответов, любимый, – пробормотала она. Касатонов грубо прервал ее:

– Сколько раз я говорил: не смей привязываться ко мне! В конце концов мое очередное приключение кончится провалом.

– Нет!

– Да. Мы оба знаем: это не исключено. И что же тогда будет с тобой, глупая?

– Не знаю, – прошептала Катя.

Эхо отчаяния в голосе Кати изумило бы любого из гостей «Гармонии». В ее броне имелась всего одна трещинка, имя которой – Илья Касатонов.

– Я же предупреждал тебя, – мрачно и решительно продолжал Касатонов. – Мы используем друг друга ради взаимной выгоды. Но о любви не может быть и речи. Это сказка для жалких простаков.

Некоторое время Катя молчала. В трубке слышался гул дальней линии.

Наконец Касатонов нарушил тишину.

– Мне пора, – произнес он. Катя с трудом сглотнула, но когда заговорила, в ее голосе зазвучала привычная невозмутимость.

– Когда ты будешь в условленном месте? – спросила она.

– Через четыре дня.

– Жди человека, посланного канадцем по имени Тони.

– Тони? Понял.

В трубке раздался щелчок. Разговор закончился.

Долгое время Катя стояла неподвижно, глядя на безмолвную трубку в руке. Затем, повесив ее с глубоким вздохом, она взяла себя в руки.

Она не задумывалась над собственным влечением к Касатонову. Она просто смирилась с ним и старалась избежать досадных последствий.

Катя давно уже смирилась с необходимостью скрывать свои истинные чувства, и особенно всепоглощающий страх за любимого, которому грозила опасность. Любые сильные чувства могли бы обратить против нее гостей «Гармонии».

Точно так же Катя привыкла обращать тайные слабости мужчин против них самих.

Катя отключила запись и перемотала пленку, чтобы вновь прослушать разговор, но потом решила сделать это позднее, когда внимание опасных гостей «Гармонии» отвлекут опытные и бесстрастные шлюхи.

Она медленно присела за стол, к компьютеру. Как всегда, машина была включена и работала, ожидая команд. Легко пробежавшись длинными пальцами по клавиатуре, Катя вызвала особый файл.

Это был зашифрованный личный файл Кати, куда она записывала все разговоры и мысли, пока их не затуманивала ледяная водка – от нее Катя пьянела так же быстро, как от Касатонова.

Но в отличие от влечения к Касатонову она умела сдерживать свою страсть к забвению, дарованному спиртным.

Она печатала меньше минуты, записывая содержание только что закончившегося разговора личным шифром. Машинально она скопировала файл на постоянный диск для хранения.

Когда Катя взяла с полированной поверхности стола сережку с бриллиантом и изумрудом и вдела ее в мочку уха, ее пальцы уже перестали дрожать.

Спокойно повернувшись, она оглядела себя в зеркале у двери. Прекрасная, загадочная женщина в светло-зеленом платье смотрела на нее – сдержанная и готовая встретиться лицом к лицу с враждебным миром.

Когда Катя вернулась в павильон, вечеринка уже перешла к стадии состязаний кто кого перепьет, и демонстрации достоинств женщин. Поняв, что времени у нее осталось в обрез, Катя направилась прямо к Тони Ли.

Миниатюрный азиат сидел в одиночестве перед пылающим пламенем в камине. Он задумчиво разглядывал темно-синюю книжечку паспорта в руке.

При виде Кати Ли вскинул голову. В его пристальном взгляде сквозило уважение.

– Вы женщина недюжинного ума, – произнес он. – А я даже не подозревал об этом.

– Вы о подарке? Какие пустяки.

– И не только о нем.

Катя ждала, надеясь, что ничем не оскорбила гордого и скрытного китайца.

– Большинство женщин, – невозмутимо продолжал Ли, – способны управлять одним мужчиной – с помощью сокращений мышц кое-какого местечка. Но Катя Павлова повелевает десятками мужчин, а ее сокровенное местечко остается недосягаемым.

Ли произнес это беззлобно, словно искренне восхищаясь ее искусством.

Возможно, так и было.

Но Катя по-прежнему ждала, чувствуя, что он вот-вот придет к какому-то решению.