Ловушка горше смерти - Климов Андрей

— Нет, — сказал Иван. — Все это слишком отвлеченно. Любая ошибка имеет свою причину, и всегда возникает ситуация, когда или можно ее исправить, или нет. Это элементарная основа любой игры.

— Ванька! — изумленно воскликнула Лина. — Я ведь рассказываю тебе о твоем отце, разве человеческая жизнь сравнима с шахматной партией?

— Ты думаешь, нет? — спросил мальчик, и лицо его оживилось. — Очень даже сравнима. Если мы сейчас проанализируем то, что ты мне рассказала, то сможем обнаружить ошибку, проследить любой ход и даже просчитать заранее, будет он удачен или нет. И твой змей тут совершенно ни при чем.

— Какой еще змей? — растерянно спросила Лина.

— Тот, что в райском саду. Он молчал, как и все остальные змеи, а эта женщина, Ева, сама захотела полюбить Адама.

— Это тебе тоже Манечка сказала?

— Нет. Мне это сейчас в голову пришло… Мама, я, пожалуй, пойду спать.

— Иди, Ванюша. Нет, погоди, — окликнула Лина, — ты вернешься к Марату?

— Ты хочешь, чтобы я это сделал?

— Да, пожалуйста. Ты ведь хороший, умный, послушный мальчик.

— Ладно, — усмехнулся Иван, — я сделаю это ради тебя, а не ради спокойствия Алексея Петровича. Но только до лета, потому что со следующей осени я намерен серьезно заняться шахматами.

— Спасибо, — проговорила Лина. — Я и не заметила, как ты стал совершенно взрослым. — Но от того, что она это сказала мальчику, ей не стало ни легче, ни спокойнее.

Произошло еще несколько событий, заставивших Лину встать на сторону сына в отчетливо обозначившемся, уже почти враждебном противостоянии мужчин в доме. Иван все чаще раздражал Алексея Петровича, который уже не находил в себе сил, чтобы сдерживаться. Они почти не разговаривали, только раз, в конце апреля, на слова Коробова: «Иван, твой дед умер!» — мальчик лаконично ответил:

«Мне очень жаль».

Алексей Петрович вместе с Линой съездили на похороны в Полтаву, где жил его отец, в последний раз на своей машине. После этого Коробов ее продал.

Какие-то незначительные деньги Лина попросила оставить на хозяйственные нужды.

Остальное было отложено для погашения части долга, и эта часть, стоившая утраты гаража и автомобиля, составила всего лишь треть необходимой суммы. Лина видела, в каком положении находится Коробов, но согласиться с его предложением продать квартиру и временно поселиться с детьми в Полтаве не могла. Она не верила, что именно там, в этом сытом украинском захолустье, у чужих людей, ее муж сможет изменить свою жизнь настолько, что они «начнут все сначала», как он поговаривал.

Еще никогда она не испытывала такой растерянности перед жизнью. В доме все шло своим чередом: она уходила на работу, занималась стряпней, уборкой, какими-то мелочами, и дети ее не болтались по улице. Однако неустойчивость существования, казалось, навсегда определила их отношения с Коробовым: раздраженное молчание с его стороны и терпеливое ожидание — с ее. Лине впервые пришла в голову мысль расстаться с Алексеем Петровичем, потому что они уже как бы и не жили вместе; когда он на ее робкий стук не открывал дверь, она, укладываясь одна в своей спальне, обиженная и уязвленная его демонстративным отказом, не раз с ожесточением думала: «Так тебе и надо, жалкий трус, тряпка, пьяница…», не догадываясь, что разжигает в себе неистребимое влечение.

Один только раз Лина произнесла эти слова в лицо Коробову. Тогда она буквально выдернула его из комнаты сына, потому что муж кричал на мальчика, не обращая внимания на забившуюся в угол и готовую заплакать дочь. Причиной этой бури явилось то, что Иван проиграл какие-то соревнования и Марат был им очень недоволен. Лина коленом захлопнула дверь комнаты детей и толкнула Коробова на кухню.

— Ты, — сказала она в ярости, — ты дурак. И если ты еще раз посмеешь повысить голос на сына, я тебя брошу… Вышвырну, как тряпку… — Ее била дрожь, Алексей Петрович изумленно оправдывался, а Лина, высказавшись, расплакалась, ушла к детям и провела с ними те несколько дней, пока Коробов традиционно отсутствовал.

Во всем этом наэлектризованном безумии никто, кроме мальчика, не заметил, как пришла весна. Иван неожиданно плохо закончил учебный год и теперь все дни проводил во дворе, являясь домой поздно. Лина заметила, что из шкафчика на кухне начали исчезать сигареты.

Девочка опять стала кашлять. Лина подумала, пощелкала замочком тощего кошелька и, с согласия присмиревшего Коробова, рассталась с работой и забрала Катю из детсада, тем более что с осени девочка должна была идти в школу. Решили перепоручить ее Ивану, чтобы тот подготовил сестру в первый класс, а людей, которым Алексей Петрович должен был отдать долг, просить еще на некоторое время продлить сроки.