Правдивая ложь - Робертс Нора

– Тони!

– Ева, – он тяжело навалился на ее стул, с трудом глотая воздух, – что за чушь я слышу о твоей книге?

– Не знаю, Тони. Вот ты мне и расскажи. – Она еще помнила, какими красивыми были когда-то его глаза, теперь тонувшие в складках дряблой кожи. Ладонь, сжимавшая спинку ее стула, напоминала кусок мяса. Когда-то эти руки, властные и требовательные, знали каждый дюйм ее тела. – Ты знаком с Полом и Дрейком. – Ева затянулась сигаретой, пытаясь подавить желчь, подступившую к горлу. – А это Джулия Саммерс, мой биограф.

Кинкейд повернулся к Джулии.

– Будьте поосторожнее со своей писаниной. – Теперь, когда дыхание восстановилось, в его голосе послышались отзвуки энергичной молодости. – У меня хватит денег и адвокатов, чтобы вы не вылезали из суда до конца своей жизни.

– Не угрожай девочке, Тони, – кротко сказала Ева, не удивившись тому, что Нина подошла к столу и молча остановилась по другую сторону, готовая защитить ее. – Это грубо. И помни, – она демонстративно выдохнула дым прямо ему в лицо, – Джулия не может написать то, что я ей не расскажу.

Кинкейд с такой силой опустил ладонь на плечо Евы, что Пол вскочил со стула, но Ева жестом приказала ему сесть обратно.

– Ступаешь на зыбкую почву, Ева. – Кинкейд с шумом втянул воздух. – Ты слишком стара, чтобы рисковать.

– Я слишком стара, чтобы не рисковать, – поправила она. – Расслабься, Тони. Джулия напишет только чистую правду. – Понимая, что плечо будет болеть не один день, Ева спокойно поднесла бокал к губам. – Хорошая доза честности может повредить только тому, кто этого заслуживает.

– Давно сложилась традиция убивать гонца, – прошипел Кинкейд, тяжело повернулся и отправился прочь, прокладывая себе путь в толпе.

– Все в порядке? – прошептала Нина, озабоченно наклоняясь к Еве.

– Конечно. Боже, какой омерзительный слизняк. – Ева залпом выпила шампанское и с неприязнью посмотрела на крем-брюле. Разговор начисто лишил ее аппетита. – Трудно поверить, что тридцать лет назад он был интересным и энергичным мужчиной. – Взглянув на Джулию, она рассмеялась и похлопала ее по руке. – Мое милое дитя, я вижу, как крутятся колесики в вашем мозгу. Мы поговорим о Тони, и, обещаю, очень скоро.

Колесики продолжали крутиться, пока Джулия молча слушала разговоры и смотрела концертные номера. Энтони Кинкейд не просто был раздражен тем, что Ева может раскрыть секреты их супружеской жизни, он был в дикой ярости. И угрожал. И Джулия не сомневалась, что его реакция доставила Еве огромное удовольствие.

Поведение мужчин, сидевших за столом, было очень характерным. Пол чуть не ухватил Кинкейда за жирный загривок, наплевав на его возраст и явно не лучшее состояние здоровья. Вспышка ярости в мужчине, одетом в смокинг и потягивающем шампанское из тонкого бокала, была особенно шокирующей.

Дрейк спокойно наблюдал за перепалкой. И улыбался. У Джулии создалось впечатление, что он продолжал бы сидеть и улыбаться, даже если бы Кинкейд стал душить Еву своими жирными пальцами.

– Ты слишком много думаешь.

Джулия заморгала, сфокусировала взгляд.

– Что?

– Ты думаешь слишком много, – повторил Пол. – Потанцуем? – Поднявшись, он потянул ее за собой. – Мне говорили, что, когда я обнимаю женщину, она перестает соображать.

– Как тебе удалось запихнуть столько самомнения в такой тесный смокинг?

– Практика. Долгие годы практики. – Пол притянул ее ближе, провел ладонью по спине. Ему нравилось, как уютно Джулия умещается в его объятиях. И ему казалось, что никогда он не видел такого прелестного подбородка, упрямого и задорного. – Когда живешь в стране грез, лучше плыть по течению.

Джулии казалось, что в ее крови вспыхивают крохотные электрические искры, и она не могла придумать, как приказать Полу перестать гладить ее спину, не признав, что он возбуждает ее.

Когда-то она испытала желание и не хотела повторять свой горький опыт.

– Почему ты живешь здесь? Писать книги можно где угодно.

– Привычка. – Пол взглянул поверх ее плеча. – Ева. – Когда Джулия попыталась что-то сказать, он отрицательно покачал головой. – Снова вопросы. Ты все еще думаешь. Должно быть, я потерял сноровку. – Он притянул ее ближе, и ей пришлось отвернуться, чтобы избежать его губ. – Ты напоминаешь мне пятичасовой чай в английском поместье. Где-нибудь в Девоншире.

– Почему?

– Твой аромат. – Его губы коснулись ее уха, вызвав поток шокирующих ощущений. – Эротичный, эфемерный, потрясающе романтичный.