Незабудки для тебя - Робертс Нора

Лина не спешила убирать руку.

— Значит, в среду?

— В твой выходной. — Он впился губами в ее губы, желая хоть отчасти вознаградить свое неудовлетворенное желание. — Ты приедешь ко мне, поужинаешь со мной, останешься на ночь, — жарко прошептал Деклан, прижав ее к стене. — На всю ночь. Заснешь и проснешься в моей постели. В среду. Скажи, что приедешь и останешься у меня.

— Хорошо, хорошо! — Лина вывернулась из его объятий. Еще пара минут — и она, пожалуй, не станет ждать среды! — А теперь мне пора, я и так опаздываю.

Выйдя из комнаты, она оглянулась вокруг.

— Не могу поверить: только что согласилась провести ночь в доме с привидениями! Когда мне приехать?

— Пораньше.

— Постараюсь. Не провожай меня, милый. — Она лукаво улыбнулась. — Что-то мне подсказывает, что тебе сейчас нелегко ходить. Ладно, если передумаешь, заходи в бар.

Она поднесла палец к губам, поцеловала, наставила пистолетом на Деклана и двинулась прочь.

«Красноречивый жест, — подумал Деклан. — Один взгляд на эту женщину разит наповал».

Что ж, осталось дотерпеть до среды, а тогда он нанесет ответный удар!

Дождь, начавшийся в ночь на субботу, зарядил на все выходные и запер Деклана дома — в одиночестве. Деклан включил стереосистему, подобрал диск и направился поработать в библиотеку.

Для начала разжег камин, чтобы согреться, и замечтался, сидя возле камина и водя пальцем по отбитому уголку облицовки. Пожалуй, стоит оставить как есть. Не все здесь должно быть совершенно. У этого дома — долгая история, происшествия, случавшиеся здесь много лет назад, оставили свой след на его облике.

Ему хотелось вернуть дом к жизни, но стоит ли восстанавливать его в первоначальном виде? Ведь и Деклан внес в проект восстановления дома некоторые изменения. Именно они и сделали дом его владением.

Если он заменит облицовку камина, что это будет означать для дома? Восстановление его былой красоты? Или уничтожение истории?

Этот дом не был счастливым.

Мысль эта, внезапная и пронзительная, как удар шпаги, заставила его вздрогнуть, несмотря на разгоревшееся в камине пламя.

Ледяной дом. Полный темных тайн, зависти, ненависти.

Дом смерти…

Она пришла сюда за книгой. Читать она обожала, склонившись над страницами и погрузившись в иной мир, испытывала ни с чем несравнимое наслаждение. И в библиотеку, с ее высокими полками и бесконечными рядами книг, входила с благоговением, словно в церковь.

Вот и сегодня, в хмурый дождливый день, пока Люсьен заперся с отцом и корпит над счетами, она решила развлечь себя интересной книгой.

В библиотеку Абигайль кралась почти на цыпочках — она еще не привыкла к мысли, что свободна делать что пожелает и распоряжаться своим временем, как сочтет нужным. Что не нужно больше гладить белье, мыть посуду, вытирать пыль со столов.

Что она уже не служанка, а жена.

Жена. Драгоценное слово, от которого словно исходит сияние. Снова и снова она повторяла его про себя и все не могла к нему привыкнуть. Совсем недавно она стала его женой. А теперь во чреве ее зреет новая жизнь: это она поняла лишь пару дней назад и еще не говорила даже Люсьену.

Надо подождать, думала она, вдруг она ошиблась, три дня задержки еще ничего не значат.

И тошнота, но мало ли от чего может подступать по утрам тошнота? Нет, она подождет до следующей недели, убедится наверняка, тогда и скажет мужу.

Ребенок — какое же это счастье! Она подарит Люсьену дитя… Абигайль шла мимо книжных полок, словно во сне, положив руку на живот и пытаясь представить себе, каким будет ее сын или дочь.

И может быть — только «может быть», — ребенок заставит смягчиться мать Люсъена. Быть может, он принесет в дом радость так же, как одна мысль о нем приносит радость в ее сердце.

Абигайль выбрала «Гордость и предубеждение» Остин. Если судить по названию, эта книга прямо про Дом Мане. Задумчиво прикусив губу, Абигайль перелистала страницы. Читает она медленно, Люсьен говорит — это и хорошо, так лучше понимаешь содержание и получаешь от прочитанного удовольствие.

Но сама Абигайль понимала: читатель она совсем неопытный, а точнее, начинающий. Всего несколько лет назад она научилась грамоте, а постоянно читать начала и того позже. Многие книжные слова и выражения ставят ее в тупик.

Но учится она быстро. Довольная собой, Абигайль повернулась и увидела Жюльена. Он раскинулся в красном плюшевом кресле с бокалом в руке. Рядом на столике стояла полупустая бутылка.

Он не сводил с нее глаз.

Жюлъен ей не нравился, он ее пугал. Но Абигайль напомнила себе: она больше не служанка, она жена его брата, и они с Жюлъеном должны стать друзьями.

— Здравствуй, Жюлъен. Я тебя не заметила.

Он плеснул в бокал еще бренди.

— Имей в виду, — проговорил он, — это не легкое чтение, в этой книге много длинных трудных слов.

— Я умею читать, — гордо выпрямившись, ответила Абигайль. — Умею и люблю.

— А что еще тебе нравится?

Он встал — она крепче прижала книгу к груди, но снова расслабилась, когда он подошел к камину, поставил ногу в сапоге на решетку, а локтем оперся о каминную полку.

— Я учусь ездить верхом, меня учит Люсьен. Пока получается еще не очень хорошо, но мне это так нравится! — Абигайль отчаянно хотела расположить Жюлъена к себе. Этому дому так не хватает смеха, тепла, любви!

Он рассмеялся хриплым пьяным смехом.

— Верхом, значит, ездишь? Ясно-ясно. Любишь седлать мужиков? Твои невинные глазки могли обмануть моего наивного братца, но я-то хорошо понимаю, что ты за птичка и на что нацелилась!

— Я — жена твоего брата. — Ради Люсьена, ради ребенка в ее чреве, напомнила себе Абигайль, она хотя бы попытается преодолеть его ненависть. Она шагнула к нему и протянула руку. — И хочу только, чтобы он был счастлив. Со мной он счастлив. А ты — его родной брат, Жюльен, в вас обоих течет кровь ваших родителей. Нехорошо нам с тобой ругаться, я хотела бы стать твоей сестрой, твоим другом.

Одним глотком он опрокинул в себя остатки бренди.

— Другом, значит?

— Да. Ради Люсьена мы должны…

— Ну, раз так, докажи мне свою дружбу! — И, шагнув к ней, Жюлъен грубо схватил ее за грудь.