Врушечка - Куликова Галина Михайловна

— Что значит — психического? — удивилась Настя, развалившаяся на заднем сиденье.

Она уважала автомобили и любила особый кожаный запах салона. Впрочем, в машине Матвеева имелся ароматизатор, наполнявший воздух ядреным синтетическим ароматом ландышей. Ароматизатор был прилеплен к приборной панели и исправно отравлял атмосферу.

— Я ведь говорил, что меня сделали вице-президентом? — спросил Витька, небрежно поводя плечом.

— Говорил, — усмехнулась Настя. — Мы даже пили за это. Если я не ошибаюсь, раза четыре точно.

— Хочешь сказать, я сильно хвастаюсь?

— Я бы тоже хвасталась, если бы меня в должности повысили. Так что за проблема-то? Тебе не выделили секретаршу?

— Выделили, — поспешно сообщил Матвеев. — Но, понимаешь ли, секретарши мне мало.

— Ничего себе заявки.

— Я не в том смысле, дурочка. Видишь ли, мне для солидности спутница жизни нужна. Ну, или хотя бы невеста. У нас была корпоративная вечеринка, я пришел один. Чувствовал себя идиотом. Все руководители, кроме меня, оказались женаты. Кроме того, ко мне подчиненные девицы клеились, а это никуда не годится.

— Кажется, я понимаю, к чему ты клонишь, — пробормотала Настя. — Ты был в костюме и при галстуке, весь из себя вице-президент… И без жены, которая тебе теперь вроде как по статусу положена.

— Ты все понимаешь с полуслова.

К своей карьере Витька относился с убийственной серьезностью. Каждая мелочь имела для него значение — цвет рубашки, которую он наденет на совещание, выбор времени для важного телефонного звонка, обложка ежедневника… Он мог часами заучивать текст рабочего выступления и отрабатывать перед зеркалом начальственную мимику.

— Полагаю, грядет какое-то мероприятие, и я должна пойти с тобой, — сделала вывод Настя.

— Гениальная догадка!

— Кстати, почему именно я?

— Лучше тебя с этой ролью никто не справится. Во-первых, у нас с тобой контакт, а это сразу чувствуется, согласись. Если я приведу манекенщицу, от которой глаз не оторвать, в наш союз никто не поверит.

— Манекенщица определенно уронит тебя в глазах руководства, — ухмыльнулась Настя.

— А ты — то, что надо. Ты умная, веселая, энергичная, но не шумная. Когда надо, умеешь быть милой. Одеваешься элегантно.

— Элегантно, но дешево.

— Я куплю тебе туфли, — быстро сказал тот.

Настя некоторое время смотрела ему в затылок. Вокруг макушки закручивался маленький смешной водоворот темных волос.

— Почему ты не отвечаешь? — Матвеев посмотрел на подругу в зеркальце заднего вида. Глаза у него были бесхитростные.

Настя сидела с сосредоточенным видом. Вероятно, прикидывала, стоит ли извлекать пользу из собственной доброты.

— Витя, ты готовишь мне какую-то пакость, — наконец заключила она. — Говори сразу, что мне предстоит.

— Ничего особенного, — пожал плечами Матвеев. — Нет, честно. Ужин в хорошем ресторане. Будут наши зарубежные партнеры. Главному хочется, чтобы они размякли. А это возможно лишь в присутствии дам. В общем, я не могу снова появиться один. И невеста мне нужна достойная. Такая, как ты!

— Матвеев, ты случайно не подбиваешь ко мне клинья?

— С ума сошла? Между мужчиной и женщиной должна проскочить искра, сечешь? У нас с тобой в запасе была четверть века. Сто тысяч удобных случаев — и ничего.

— Действительно, какие глупости. Я — и вдруг какие-то чувства, — пробормотала Настя. — Это ты меня своими туфлями из равновесия вывел. Про туфли ты серьезно говорил?

— Моя невеста должна выглядеть на все сто, — заявил Матвеев с важностью. — Я прочитал несколько статей из области женской моды. Там написано, что туфли — это лицо женщины.

— Ну, не то чтобы лицо…

— Ну, ладно, не лицо, а ноги. А красивые ноги для партнеров порой важнее всего остального.

— Выходит, мне везет. Когда мероприятие?

— Сегодня.

У него был невинный голос, и Настя, которая не видела Витькиного лица, готова была прозакладывать гипотетические туфли, что, выдав свое сакраментальное «сегодня», он даже ресницами похлопал, как институтка.

— Надеюсь, ты пошутил, — зловещим тоном сказала она. — Ты хоть представляешь, какие процедуры нужно проделать женщине перед Грандиозным Мероприятием?!

— Лаврентьева, тебе еще и тридцати нет, — перешел на сварливый тон Витька. — Два раза махнула расческой, платье выгладила, реснички подкрасила — и вперед!