Тень и шелк (Под именем Энн Максвелл) - Лоуэлл Элизабет

– Однажды я целый день провела у африканского шамана, – словно невзначай произнесла Дэни. – Он объяснял мне значение каждого амулета и снадобья, которые носил в сумке из шкуры зебры. Я ни разу не выдала его тайны, сержант. Не выдам и ваши.

Джиллеспи пристально взглянул на Дэни, словно пытаясь определить, не шутит ли она.

– Нет, она не шутит, – подсказал Шон. – Если хочешь, можешь держать ее в полном неведении, но могу поручиться: от нее ты этим ничего не добьешься.

Шон не добавил: «Я же говорил!» Это было ни к чему. Джиллеспи понял невысказанное так, словно Шон произнес его громко и отчетливо.

– После того как Шон узнал о звонках, – наконец начал Джиллеспи, – я связался с одним из наших гонконгских агентов. Он сыграл роль предпринимателя, занимающегося коммуникациями, встретился с менеджером тибетской телефонной сети и купил список всех международных звонков за недельный период.

– Просто взял и купил? – переспросила Дэни, но тут же опомнилась:

– Вычеркните этот вопрос. Твердая валюта в Тибете редкость.

На лице Джиллеспи мелькнула улыбка.

– Как только список оказался у нас в руках, – продолжал он, – остальное было делом техники. Список содержал около шести тысяч звонков, но шесть из них – по одному и тому же номеру на Арубе.

Дэни вопросительно посмотрела на Шона:

– Как вы узнали, что он русский?

– Я же говорил вам: несколько лет назад я побывал у моджахедов в Афганистане.

Дэни кивнула.

– Достаточно один раз увидеть спецназ в действии, – объяснил Шон, – и если выживешь, запомнишь их тактику массированного обстрела и натиска на всю жизнь.

Редпас вытащила большую фотографию из папки, лежащей в кожаной сумке, и протянула ее Дэни.

– Вы видели в Лхасе этого человека? – спросила Редпас.

На снимке был изображен высокий, хорошо сложенный мужчина, стоящий на конце длинного трамплина над огромным бассейном. Фотография была нечеткой, очевидно, увеличенной с кадра, снятого с большого расстояния.

Но несмотря на это, самая важная подробность сохранилась: Дэни без труда различала лицо мужчины. На его торсе отчетливо просматривалось три глубоких шрама. Мужчина был совершенно голым, и Дэни разглядела, что его гениталии изуродованы.

– О Господи… – ахнула она.

– Афганцы приберегали для русских из спецназа любопытную пытку, – пояснил Шон. – Одной угрозы ее было достаточно, чтобы сломить большинство пленников, но, очевидно, не Илью Касатонова.

– Одного я никак не могу понять, – вмешался Джиллеспи, – как он ухитряется спать с нашей обожаемой Катей.

– Напряги воображение, – посоветовал Шон.

– Пробовал. Не выходит.

– Тогда могу предложить несколько фильмов.

– Отвяжись.

– Кто эта Катя? – спросила Дэни.

– Катя Павлова – владелица усадьбы «Гармония», – пояснила Редпас. – А еще – связующее звено, которое не дает распасться крепко сколоченной группе преступников. Полагаю, этот маленький триумф женской власти должен был порадовать меня, но увы!..

– Преступников? Таких, как Касатонов?

– Не совсем, – сухо пошутил Шон. – У остальных все цело, разве что функционирует не всегда.

– Должно быть, Касатонов нашел какой-то другой, весьма действенный способ, – размышлял вслух Джиллеспи. –У Кати большие потребности, пусть даже весьма странные.

Дэни уставилась на обоих мужчин широко раскрытыми глазами.

– Насколько я понимаю, вы оба принадлежите к школе секса, в которой запрещено пускать в ход руки и рты? – осведомилась она.

У Джиллеспи отвисла челюсть. Опомнившись, он расхохотался хором с Редпас.

Шон только задумчиво уставился на Дэни.

«Он чертовски сообразителен, – решила Дэни. – Когда только я научусь в его присутствии держать язык за зубами?»

Дэни вернула снимок Редпас, а затем спокойно встретилась взглядом с Шоном.

– Да, этого человека я видела в Лхасе, – подтвердила Дэни. – Полагаю, Шон тоже пытался похитить шелк? – осведомилась она, глядя на Редпас.

– Так же, как и вы, – парировал Шон.

– Я пыталась купить его по веским причинам.

– Для академии?

– Чтобы сохранить. Древний шелк невероятно хрупкий. Несмотря на упругость золотых нитей, вплетенных в шелк, Фан чуть не погубил ткань, даже если ее возраст вполовину меньше, чем он уверял.

– Но ткань действительно очень древняя, – заметила Редпас.

– Седьмого века до нашей эры? – резко переспросила Дэни. – Вряд ли.