Волчица, или дикая Лиза - Мельникова Ирина

И все же документы, если они не подделка, в отличие от людей, не обманывают. Она перебрала бумаги, и застонала, как от мучительной боли. Похоже, с этим самолетом летела вся группа Шатунова. И поэтому все для нее стало на свои места. Кому еще мог доверить Олег свою жену с грудным ребенком? Конечно же, своему другу Анатолию Шатунову, с которым они не один пуд чеченской пыли проглотили, ни одни башмаки стоптали на каменистых тропах мятежной Ичкерии.

Она заложила тело Анатолия камнями, хотя была не слишком уверена, что оно принадлежала ему. Барсетка могла оказаться рядом с трупом другого человека. Ее она решила прихватить с собой, так как бумаги могли погибнуть от влаги, а ведь они были пока единственными, сохранившимися после катастрофы самолета документами.

Кроме документов она обнаружила в барсетке зажигалку, и таблетки, которые ребята из спецназа употребляли в тех случаях, когда обстановка требовала обходиться долгое время без сна. Все это было очень кстати, особенно, зажигалка, потому что запас спичек, который хранился, как НАЗ (сноска: носимый аварийный запас), в рукоятке «Коляна», был слишком мал, чтобы чувствовать себя в относительной безопасности. Теперь в любом случае она могла зажечь костер, чтобы согреться, а без огня им с Димой пришлось бы не сладко.

Она затолкала зажигалку в один из презервативов, и спрятала ее на груди. Второй кондом можно поместить в носок или в шапочку и использовать, как ведро, если потребуется принести воды, а если надуть, как воздушный шарик, то и для страховки при переправе через реку.

Лиза удовлетворенно хмыкнула. Оказывается, не так уж мало она знает, и старые еще уроки не совсем выветрились из ее головы. Некоторое время она сидела на корточках, рядом с последней пирамидой, отдыхала и одновременно размышляла, как ей поступить дальше. Дима мог уже проснуться и исходить криком. Воспоминание о сыне ознаменовалось новым приливом молока, и она подумала, что необходимо его сцедить, чтобы не подхватить мастит. В ее положении это было смерти подобно. Тем не менее, она решила обежать плато по периметру, чтобы никогда больше не возвращаться сюда. Теперь это дело спасателей извлекать из-под камней то, что она упрятала от потравы.

Она очень спешила и чуть не проскочила мимо жестяного контейнера. От удара о камни он развалился на части, но содержимое его почти не пострадало: с полсотни шоколадных плиток и с десяток упаковок бисквитов. Она терпеть не могла сладкого, но обрадовалась этому подарку едва ли не сильнее, чем тому, что осталась жива вместе с сыном. Теперь при нужде она могла продержаться пару недель, а то и больше, благо, что воды вокруг было предостаточно. Кроме того, в реках должна водиться рыба, а под ноги попались несколько грибов, судя по поклеванным птицами шляпкам, вполне съедобных.

Лиза сняла куртку и сложила в нее неожиданный подарок. Оглядела из-под руки горизонт. Голец затягивало серой дымкой. Надо спешить обратно. К вечеру вполне мог зарядить дождь, а ей предстояло накормить малыша, заготовить дрова для костра, и успеть, еще до темноты, осмотреть ближайшие от их убежища окрестности.

Покончив со скорбными обязанностями, Лиза тотчас постаралась изгнать из головы неприятные видения. В своей жизни они наблюдала слишком много смертей, и научилось избавляться от связанных с ними стрессов, иначе она давно бы сошла с ума. И это было самым гнусным на войне. Человек — существо, быстро адаптируемое к любым условиям, и постепенно начинает воспринимать, как должное, все мерзости фронтового быта и цинизм взаимоотношений.

Обратный путь она преодолела быстрее, возможно, потому что возвращалась к сыну, о котором успела соскучиться. Малыш и впрямь проснулся. Он сбросил с себя куртку и ползал по их убежищу на коленках. Это напугало Лизу, она подхватила Диму на руки и прижала к себе. Это ей урок, нельзя ни в коем случае оставлять его одного. Несмышленыш еще, он мог вполне выползти наружу и упасть в камни.

К тому же он опять был опять мокрым. Но, оказавшись у ее груди, мальчик принялся требовательно теребить куртку матери и жалобно хныкать. И все побежало по уже накатанной дорожке. Она накормила малыша, переодела его в сухое, теперь уже в шубку медвежонка, поиграла с ним немного, иначе он никак не хотел засыпать. Дима уже понимал игрушки и прямо-таки вцепился в маленького, в ладонь матери зайчонка, с которым так и заснул в обнимку.

До темноты оставалось совсем немного. Лизе пришлось передвигаться бегом, чтобы набрать приличную кучу сухих веток и тонкого валежника для костра. Затем она сцедила молоко и обернула грудь полотенцем. Никто не учил ее, как нужно поступать в подобных случаях, но природа сама подсказывала ей, что нужно делать, чтобы не простудить грудь. Ведь молоко было единственным питанием для ее ребенка.

Солнце уже скрылось за горами, но небо еще было светлым, когда она простирала одежонку сына и свой бюстгальтер в бегущем неподалеку ручье, и развесила их на колья рядом с костром, который разводила уже в полных сумерках. Но стоило отблескам пламени весело заплясать на скалах и на стволах окружавших их убежище огромных кедров, Лиза умиротворенно вздохнула и присела рядом с сыном. Она непомерно устала. Голова кружилась, но не болела. И она вспомнила, что за делами так и не успела поесть.

Лиза отломила половину плитки шоколада, но не устояла перед соблазном и съела ее целиком. Рот наполнился тягучей слюной, но она запила шоколад водой из ручья, а затем съела один бисквит из четырех, что находились в упаковке, и прилегла рядом с сыном, обняв его тепленькое тельце. Сквозь навалившуюся дремоту, она подумала, что надо бы ночью проснуться и подбросить дров в костер. Но на сегодня это были ее последние, беспокойные мысли. И сон сморил Лизу прежде, чем она успела додумать их до конца.

Несколько раз за ночь Лиза просыпалась и подбрасывала дрова в костер. Более всего она боялась простудить сына. Но он оказался очень спокойным ее малыш. За ночь ни разу не проснулся, и штанишки у него были сухими. Это подтверждало одно, что он здоров и ночью не замерз. Но ей всю ночь поддувало под спину. Синяки и ушибы тоже давали о себе знать, так что ночью Лиза спала плохо. Кроме того, ей мешали забыться кошмары. Стоило Лизе закрыть глаза, как тут же на нее набрасывались огромные монстры с ощеренными зубастыми пастями, с черной и блестящей, точно ртуть, кожей.

Она пыталась отбиться от них, и все время бежала-бежала куда-то сквозь дым, огонь, падала в воронки от авиабомб и снарядов, на дне которых стояла вязкая черная вода с тем же мертвым ртутным отблеском …

Утро отметилось резким криком какой-то птицы. Лиза выпрямилась, и посмотрела на небо. Вдали пронзительно закричала сойка, ей вторила все та же птица, которая разбудила ее, с пронзительно-скрипучим, как несмазанные дверные петли, голосом. Дятел долбил неподалеку дуплистое дерево, казалось, кто-то стучал поблизости молотком. Утренний воздух был свеж и прохладен, от чего она замерзла еще сильнее и плотнее закуталась в куртку. Затем она выползла из своего убежища, поднялась на ноги и огляделась.