Обольсти меня на рассвете - Клейпас Лиза

Кев Меррипен был человеком загадочным. И как мечтала Уин пробраться в тайник его души, где он хранит свои секреты, и даже глубже, добраться до сердца его, которое он так истово стережет.

Окидывая взглядом нарядную обстановку особняка, смеющихся и праздно болтающих гостей, Уин чувствовала, как в душу ей пробирается меланхолия. Красивая обстановка, приятная музыка — было от чего получать удовольствие, и все же Уин ничто не приносило желанной радости. Больше всего на свете ей хотелось остаться наедине с самым неприступным из присутствующих здесь мужчин. С Кевом.

Однако она не собиралась весь вечер простоять у стенки. Она намеревалась танцевать, и смеяться, и делать все то, что делают люди, пришедшие на бал повеселиться. Делать все то, о чем мечтала годами и чего была лишена, прикованная к постели. И если это не понравится Меррипену и заставит его ревновать, значит, так тому и быть.

Отдав горничной плащ, Уин направилась к сестрам. Они все были одеты в платья из атласа пастельных тонов. Поппи в розовом, Беатрикс в голубом, Амелия в лиловом, а сама она в белом. Наряд ее был неудобен, что, как со смехом сказала Поппи, было к лучшему, потому что удобное платье не может быть стильным по определению. Оно было слишком открытым и легким сверху: декольте слишком глубокое и широкое, рукава слишком короткие и тугие — и слишком тяжелым от талии и ниже, с тремя слоями юбок, причем верхняя юбка была с драпировкой в виде оборок. Но главным источником дискомфорта был корсет, без которого она обходилась так долго, что успела отвыкнуть от него, и теперь страдала, несмотря на то что стянут он был совсем не туго. В корсете спина была неестественно прямой, а грудь приподнята неестественно высоко. Мало того что это было неудобно, так это, по мнению Уин, было еще и неприлично. И при этом отчего-то неприличным считалось ходить без корсета.

Но при всем при том платье, похоже, стоило переносимых ею неудобств. Так решила Уин, когда увидела реакцию Меррипена. Лицо его побледнело, когда он увидел ее в бальном платье с глубоким декольте. Взгляд скользнул снизу вверх: от атласного носка бальной туфельки до лица. Он задержался на несколько лишних секунд на ее груди, словно приподнятой его руками. Когда он наконец посмотрел ей в глаза, она увидела в них черный огонь. И тут же последовала ответная реакция — по телу Уин прокатилась дрожь. С трудом она заставила себя отвести от него взгляд.

Хатауэи прошли в холл, под потолком которого висели люстры, заливавшие светом сверкающий паркет.

— Какое необыкновенное создание! — услышала Уин восторженный, с придыханием, возглас доктора Харроу. — Она проследила за его взглядом и увидела, что он смотрит на хозяйку дома, миссис Анабель Хант, которая стояла у входа в зал, приветствуя гостей.

Несмотря на то что Уин никогда не встречалась с миссис Хант, она узнала ее по описаниям знакомых. Миссис Хант считалась одной из первых красавиц Англии: с изящной, но при этом трогательно женственной фигуркой, голубыми глазами, опушенными густыми ресницами, и волосами, переливающимися всеми оттенками золота и меда. Но по-настоящему обворожительной делали ее живой блеск в глазах и почти детская непосредственность в выражении чувств и эмоций.

— А вот ее муж, он стоит рядом с ней, — пробормотала Поппи. — Вид у него устрашающий, но, говорят, на самом деле он очень милый.

— Я бы не согласился с этим утверждением, — сказал Лео.

— Ты не думаешь, что у него устрашающий вид? — спросила Уин.

— Не думаю, что он милый. Он смотрит на меня так, словно хочет расчленить.

— Ну, — нисколько не удивившись, сказала Поппи, — я могу его понять. — Она наклонилась к Уин: — Мистер Хант без ума от своей жены. Их брак — брак по любви, видишь ли.

— Как это немодно, — с ухмылкой прокомментировал доктор Харроу.

— Он даже танцует с ней, — заговорщически сообщила Беатрикс своей сестре Уин, — при том что мужьям и женам по правилам этикета категорически запрещается танцевать. Но, учитывая величину состояния мистера Ханта, общество находит причины извинить ему такое предосудительное поведение.

— Посмотри, какая тонкая у нее талия, — пробормотала Поппи, обращаясь к Уин. — И это после рождения троих детей — и двое из них очень крупные мальчики.

— Надо будет прочесть миссис Хант лекцию о вреде ношения корсетов, — театральным шепотом заявил доктор Харроу, и Уин засмеялась.