Обольсти меня на рассвете - Клейпас Лиза

Поппи улыбнулась:

— Нет, я хотела сказать, что он довольно бесцветный и… одним словом, кролик. В качестве домашнего любимца кролик вполне сгодится, но не в качестве мужа. — Она продолжала расправлять ленты шляпки, завязанные бантом под подбородком. — Ты, вероятно, посоветуешь мне снизить планку, Лео, но я уже и так опустила ее до того уровня, что под нее пролезет и червяк. Должна сказать тебе, что сезон стал для меня одним большим разочарованием.

— Мне жаль, Поппи, — тихо сказал Лео. — Жаль, что я не знаю ни одного парня, которого мог бы тебе рекомендовать, потому что те, кого я знаю, могут лишь кутить и бездельничать. Они все — отличные друзья, но я скорее пристрелил бы любого из них, чем назвал бы своим зятем.

— И это подводит меня к тому, о чем я давно хотела тебя спросить.

— И что же это? — Он смотрел в серьезное лицо своей хорошенькой сестры, которая так отчаянно и безнадежно стремилась выйти замуж и обрести тихое, без всяких претензий семейное счастье.

— Теперь, когда, так сказать, состоялся мой выход в свет, я услышала, что люди говорят…

Лео криво усмехнулся. Он догадывался, о чем она хотела его спросить.

— Обо мне?

— Да. Ты действительно такой испорченный, как о тебе говорят?

Несмотря на то что заданный Поппи вопрос носил очень личный характер, от внимания Лео не ускользнуло то, что мисс Маркс и Беатрикс замерли в напряженном внимании.

— Боюсь, что так, дорогая, — сказал он. В памяти его пронеслись все непристойные выходки последних лет.

— Но почему? — спросила Поппи с прямотой, которая обычно так нравилась ему в ней. Но не сейчас, когда мисс Маркс устремила на него взгляд, полный ханжеского, лицемерного осуждения.

— Быть распутником куда проще, чем быть праведником, — сказал он. — Особенно когда у тебя нет причин для того, чтобы стремиться в праведники.

— А как насчет стремления попасть в рай? — спросила Катерина Маркс. Он мог бы подумать, что у нее приятный голос, если бы источник этого голоса был более привлекательным. — Разве это недостаточный стимул для того, чтобы вести себя прилично?

— Все относительно, — с сардонической усмешкой ответил он. — Что для вас рай, мисс Маркс?

Она отнеслась к его вопросу более вдумчиво, чем он ожидал.

— Мир. Умиротворенность. Место, где нет греха, нет сплетен, нет конфликтов.

— Ну, мисс Маркс, боюсь, что ваше представление о рае совпадает с моим представлением об аде. Таким образом, у меня нет ровным счетом никаких причин, чтобы стремиться покончить с прежним. Следовательно, я могу со спокойной совестью продолжать вести прежнюю греховную жизнь. — Обращаясь к Поппи, Лео произнес иным, более ласковым и участливым тоном: — Не теряй надежды, сестренка. Есть на свете тот единственный, кто ждет тебя. Однажды ты его найдешь, и он станет для тебя всем, на что ты надеешься.

— Ты действительно так думаешь? — спросила Поппи.

— Нет. Но я всегда считал, что девушке в твоих обстоятельствах следует говорить именно это.

Поппи прыснула и ткнула Лео локтем в бок, а мисс Маркс окинула его взглядом, полным презрения.

Глава 13

В последний вечер в Лондоне семья посетила частный бал, устраиваемый в доме мистера и миссис Саймон Хант в Мейфэре. Мистер Хант, предприниматель, совладелец компании «Британские железные дороги» и единственного в стране завода, производящего локомотивы, был человеком, о которых говорят, что он «сделал себя сам», — отец Ханта был простым лондонским мясником. Мистер Хант принадлежал к нарождавшемуся классу инвесторов, бизнесменов и финансистов, которые подрывали так долго существовавшие в обществе представления о том, что высший свет может быть представлен лишь потомственной аристократией.

Публика на ежегодно устраиваемый Хаитами весенний бал приходила самая разнообразная: британские политики, влиятельные и богатые иностранцы, аристократы и бизнесмены. Получить приглашение на бал считалось почетным, поскольку даже пэры, которые на словах презирали стремящихся к наживе плебеев, на деле стремились упрочить отношения с необычайно влиятельным и баснословно богатым мистером Хантом.

Особняк Хантов можно было бы назвать воплощенным в камне символом успеха частного предпринимательства. Просторный, роскошный, технологически продвинутый, дом имел газовое освещение в каждой комнате, а лепнина потолков была выполнена из современного пластичного материала, в настоящий момент представляемого на выставке в Хрустальном дворце. Высокие, от пола до потолка, окна зала выходили в сад, разбитый на манер садов во Франции, с широкими дорожками для прогулок. В доме также имелся зимний сад — оранжерея с застекленной крышей, отапливаемая паром с помощью разветвленной сети труб, проложенных под полом оранжереи.