Вилла - Робертс Нора

Цепь событий, подумала София. Но иногда эти цепочки необходимо разрывать.

— Сегодня вы воспользовались им, чтобы спасти мне жизнь.

— Я тебя люблю, — просто сказала Хелен.

— Я знаю. А теперь слушайте, что здесь сегодня произошло. Слушайте внимательно. Вы вернулись с пожара и увидели, что Джереми угрожает мне оружием. Оба пистолета принес он, хотел спрятать их в моей спальне, чтобы свалить на меня вину за свои преступления. Когда мы с ним боролись, один из пистолетов, тот, из которого убили моего отца, упал на пол возле двери на террасу. Вы его подняли и выстрелили в Джереми, прежде чем он успел выстрелить в меня.

— София…

— Именно так все и было. Правда, мама?

— Да. Именно так. Ты спасла мою дочь.

— Но я не могу…

— Можешь. Ты хочешь загладить свою вину передо мной? — спросила Пилар. — Если ты меня любишь, ты сделаешь так, как сказала София. Тони ее отец. Кто, если не она, имеет право решать?

— Джереми умер. Он убивал, угрожал, рушил судьбы, мстя за глупый поступок моего эгоистичного папочки. Сегодня все что закончилось. — София наклонилась и поцеловала Хелен в щеку. — Спасибо. За то, что я осталась в живых.

Поздно ночью София сидела в одиночестве на кухне, пила чай с коньяком и вспоминала, как давала показания, а затем, когда наступила очередь Хелен, сидела рядом с ней и держала ее за руку.

Правосудие не всегда оказывается таким, как мы ожидаем. Так, кажется, сказала тогда Хелен. И вот оно свершилось, неожиданное правосудие. И не важно, что Рене была в истерике и без конца твердила Клэрмонту и Магуайр, что Джереми был сумасшедшим убийцей и что он под дулом пистолета заставил ее приехать с ним на виллу.

Жизнь порой бывает противной, подумала София.

Слава богу, теперь в доме тихо. Ее размышления прервало появление матери и бабушки.

— Как тетя Хелен? — спросила София.

— Наконец уснула. С ней все будет в порядке. Но она собирается подать в отставку. После того, что случилось, ей будет трудно оставаться судьей. — Пилар поставила на стол две чашки. — Я маме обо всем рассказала.

София положила руку на руку Терезы:

— Я правильно сделала?

— Ты сделала то, что подсказало тебе сердце. Вы обе вели себя храбро, и я вами горжусь. — Тереза вздохнула. — Но больше мы не будем об этом говорить. Завтра моя дочь выходит замуж. Скоро природа одарит нас новым урожаем. И закончится еще один год. Следующий урожай выращивать вам с Тайлером. Мы с Эли с первого января уходим на покой.

— Бабушка…

— Пришло время передать эстафету. Бери то, что я тебе даю.

Расслышав в голосе Терезы нотки раздражения, София улыбнулась…

— Спасибо, я возьму.

— Уже поздно, невесте надо выспаться, да и мне тоже. — Так и не притронувшись к чаю, она поднялась из-за стола.

Тайлер развесил лампы, так что София могла разглядеть обгоревшие рамы и перекрытия, копоть на стенах, блестящие осколки оконных стекол. И все же старое здание устояло.

Наверное, он почувствовал ее приближение, по крайней мере ей хотелось так думать. Когда София подбежала к дверям, Тайлер вышел ей навстречу. Он обнял ее и крепко прижал к груди.

— Ну, наконец. Я решил, тебе понадобится время, чтобы прийти в себя. Стоит мне только подумать…

— Не надо об этом думать, — сказала София, подставляя губы для поцелуя. — Все так, как должно быть. Все нормально, Тайлер. Винодельню мы отстроим. И нашу жизнь тоже. Мне этого ужасно хочется.

— Замечательно, потому что я тоже этого хочу. Пошли домой, София.

Взявшись за руки, они зашагали прочь от старых ран и невзгод. На востоке небо озарилось первыми лучами зари. Восход солнца, подумала София, — лучшего начала не придумать.

НОРА РОБЕРТС

Нора Робертс начала писать в 1979 году, когда на их городок Кидисвилл в Мэриленде обрушилась снежная буря. «Я оказалась запертой в четырех стенах с двумя маленькими детьми, — вспоминает писательница. — Внедорожника у меня не было, у нас кончался шоколад, и каждое утро я слышала по радио, что детский сад не работает. Когда мне надоело играть с малышами, я решила заняться чем-нибудь другим».

Так на свет появился первый из 135 захватывающих романов Норы Робертс. Сегодня она живет в том же самом скромном доме в Кидисвилле, в котором поселилась тридцать лет назад. «Я довольна своей жизнью, — с улыбкой говорит Робертс. — Зачем же мне ее менять?»