Там, где ты - Ахерн Сесилия

Через полчаса, вся в поту, набегавшись в разных направлениях, я с трудом перевела дух и поняла, что чуть дальше, за деревьями — первая поляна. Остановилась и прислонилась к дереву, чтобы успокоиться и передохнуть. У меня вырвался возглас облегчения, и я с изумлением осознала, что, оказывается, ужасно боялась заблудиться.

— Мне нужно сердце, — пропел Дерек.

— А мне — мозги, — театральным голосом объявил Бернард.

— А мне нужна храбрость, — произнес Маркус своим обычным ворчливым тоном.

Аудитория разразилась хохотом, когда они вместе с Дороти, взявшись за руки, направились за кулисы.

На поляне было виднее, потому что ее заливал лунный свет — деревья его не заслоняли. Почва под ногами отдавала голубизной, и в самом центре я разглядела поблескивающий белый квадратик. Несмотря на усталость и боль в груди, я бросилась к фотографии. Я знала, что пробыла здесь дольше, чем собиралась, и помнила о своем обещании прийти на спектакль. Волна противоречивых чувств захлестнула меня: мне обязательно нужен этот снимок, но и Хелену и своих новых друзей огорчать не хотелось. И я, как идиотка, во весь опор рванула в темноте на каблуках Барбары Лэнгли, ничего не видя перед собой. На какой-то колдобине я споткнулась и подвернула лодыжку. Боль прострелила ногу, и я потеряла равновесие. Земля полетела навстречу так быстро, что я не успела ее остановить.

— Вы хотите сказать, что я обладаю волшебным даром и могу в любое время вернуться домой? — невинным голоском спросила Орла Кин.

Зал засмеялся.

— Да, Дороти, — как обычно, спокойно ответила Кэрол Дэмпси, наряженная в костюм доброй волшебницы Глинды. — Надо только постучать каблуком о каблук и произнести волшебные слова.

Хелена крепко сжала руку Иосифа, и он ответил на ее пожатие. Орла Кин зажмурилась и стала стучать каблуками своих башмачков.

— Дом — лучшее место на свете, — ритмично декламировала она, увлекая всех присутствующих своей мантрой. — Дом — лучшее место на свете.

Иосиф искоса взглянул на жену и увидел скатившуюся по щеке слезу. Он стер ее пальцем, не давая капнуть с подбородка.

— Наша кипепео улетела.

Хелена кивнула, и на ее щеку выкатилась еще одна слеза.

Почва ушла у меня из-под ног, и я почувствовала, что сильно ударилась головой обо что-то твердое. Позвоночник прошило болью, а потом все вокруг поглотила тьма.

На сцене Орла Кин в последний раз ударила каблуками своих рубиновых башмачков и исчезла в облаке дыма от фейерверков Бобби.

«Дом — лучшее место на свете».

— Не думаю, что она здесь. — Грэхем двигался по лесу Глайна навстречу Джеку. Вдали в воздух взлетал фейерверк, который запускали над Фойнсом, — там шли последние минуты Фестиваля айриш-кофе. Оба они перестали всматриваться в землю под ногами.

— Наверное, вы правы, — согласился в конце концов Джек.

Последние несколько часов они обследовали район, в котором Сэнди оставила машину, и, несмотря на то что вскоре стемнело, Джек настоял на продолжении поисков. Он заметил, что другие участники операции все чаще поглядывают на часы.

— Спасибо, что дали мне шанс, — поблагодарил Джек, когда они возвращались по дорожке к машине.

Вдруг послышался громкий треск — словно сломалось дерево. Потом глухой стук и женский крик. Мужчины застыли и обменялись взглядами.

— Откуда это? — спросил Грэхем, оборачиваясь и светя фонариком в разных направлениях.

Слева от них раздался стон, и они дружно побежали на звук. Фонарик Джека осветил Сэнди, лежащую на спине, с неловко подвернутой и, похоже, сломанной ногой. На руке и одежде виднелась кровь.

— О господи! — Джек рванулся к ней и опустился рядом на колени. — Она здесь! — позвал он остальных, все поспешили к нему и столпились вокруг.

— Так, а теперь разойдитесь, дайте ей дышать, — скомандовал Грэхем и стал вызывать по рации «скорую помощь».

— Не хочу трогать ее. Вон сколько кровищи натекло из головы, и нога, похоже, сломана. Бог мой, Сэнди, скажи мне что-нибудь.

Ее ресницы затрепетали, и глаза открылись.

— Вы кто?

— Я — Джек Раттл. — Он обрадовался, что она пришла в себя.

— Заставляйте ее разговаривать, Джек, — сказал Грэхем.

— Джек? — удивилась она. — Вы тоже пропали без вести?

— Что? Нет, конечно. — Он нахмурился. — Я не пропал.

Он озабоченно взглянул на Грэхема. Тот знаками показывал ему, чтобы он заставлял Сэнди говорить.

— Где я? — растерянно спросила она, озираясь по сторонам, потом попробовала приподнять голову, но, застонав от боли, снова ее опустила.

— Не шевелитесь. «Скорая» уже едет. Вы в Глайне, в Лимерике.

— В Глайне? — не поверила она.

— Ну да. Мы собирались встретиться здесь на прошлой неделе, помните?

— Я дома? — Слезы заструились по ее перепачканному лицу. — Донал, — вдруг произнесла она, сразу перестав плакать. — Донала там нет.

— Где нет Донала?

— Я была в том месте, Джек. О господи, в том месте, куда попадают все пропавшие без вести. Хелена, Бобби, Иосиф, Дженни-Мэй… Ах ты боже мой, спектакль! Я опоздала на спектакль! — Слезы опять потекли ручьем. — Мне надо встать. — Она изо всех сил пыталась подняться. — Я же обещала прийти на генеральную репетицию!

— Вам нужно дождаться «скорой», Сэнди. Не шевелитесь. — Он снова покосился на Грэхема. — Она бредит. Где же, черт побери, «скорая»?

Грэхем снова заговорил по рации.

— Едут.

— Кто это сделал с вами, Сэнди? Скажите, кто это сделал, и мы найдем его, обещаю.

— Никто. — Она выглядела смущенной. — Я упала. Говорю же вам, я была в том месте, где… А где мой фотоаппарат? Я его потеряла. Ох, Джек, я должна вам кое-что сказать. Это про Донала. — Теперь она говорила спокойно. — Про Донала.

— Давайте, — поторопил он.

— Его там не было. Он не там, где… где все другие исчезнувшие. Он не пропадал без вести.

— Я знаю, — грустно ответил Джек. — Мы нашли его сегодня утром.

— Мне очень жаль.

— А откуда вы знаете?

— Его не было там, где собрались остальные пропавшие без вести, — пробормотала она и закрыла глаза.

— Оставайтесь со мной, Сэнди, — настойчиво повторял Джек.

Я раскрыла глаза, увидела яркий белый свет и почувствовала, как веки наливаются тяжестью. Попыталась оглядеться, но тут же почувствовала острую боль. В голове громко стучало. Я застонала.

— Родная моя… — Откуда-то сверху выплыло мамино лицо.

— Мамочка… — Я заплакала, а она протянула руки и обняла меня.

— Все хорошо, родная, теперь уже все в порядке, — нежно сказала она, гладя мои волосы.

— Я так по тебе скучала. — Я рыдала у нее на плече, не обращая внимания на пульсирующую во всем теле боль.

Услышав эти слова, она перестала гладить меня, словно на мгновение оцепенела от них, а потом ее рука снова медленно задвигалась по волосам. Я ощутила на своем плече папин поцелуй.

— Я скучала по тебе, папа. — Рыдания не прекращались.

— Мы тоже скучали по тебе, доченька. — Его голос дрожал.

— Мне удалось найти это место, — возбужденно произнесла я.

Все вокруг по-прежнему выглядело размытым и нерезким, а мой собственный голос звучал глухо, как сквозь вату.

— Я нашла место, куда попадают все потерявшиеся вещи.

— Да, родная, Джек нам рассказал, — озабоченно произнесла мама.

— Нет, я не сошла с ума и не выдумала все это. Я действительно побывала там.

— Да-да, — остановила она меня. — Тебе нужно отдохнуть, деточка.

— Фотографии в кармане рубашки, — объяснила я, стараясь четко выговаривать слова, но звуки путались, отдаваясь в моей голове. — То есть не в моей, а Барбары Лэнгли из Огайо. Я отыскала их. И положила в карман.

— Полицейские ничего не нашли, милая, — спокойно ответил папа, не желая слушать дальше. — Нет никаких фотографий.

— Наверное, они выпали, — пробормотала я, потому что устала от бесплодных попыток объяснить. — Грегори здесь? — спросила я.

— Нет. Позвонить ему? — возбужденно проговорила мама. — Я хотела, но Гарольд темнил.

— Позвони, — сказала я, а потом все исчезло.

Я проснулась в своей детской, с тем же цветочным рисунком обоев перед глазами, который окружал меня все детство и юность. За это время я успела его возненавидеть и никогда не испытывала желания встретиться с этими обоями. Но сейчас они, как ни странно, дарили мне чувство комфорта. Я улыбнулась, впервые в жизни ощутив счастье от возвращения домой. Никакой сумки у дверей, и никакой клаустрофобии или страха что-то потерять. Я находилась дома уже три дня, отсыпаясь и давая отдых своему покалеченному и измученному телу. Шов на макушке, сломанная нога и вывихнутая лодыжка, зато я вернулась домой, и меня переполняло счастье. Я часто думала о Хелене, Бобби, Иосифе и Ванде, мне хотелось снова оказаться с ними, но я знала: они поймут, что произошло, и подозревала, что они и так обо всем догадывались.