Ореол смерти («Последняя жертва») - Робертс Нора

Глава 16

Поужинали они омарами, запивая их ледяным шампанским. А потом ели какие-то необыкновенные тропические фрукты с нежнейшим вкусом и дурманящим запахом.

Еще задолго до того, как Ева поняла, что любит его, она вынуждена была признать: против деликатесов, которые появлялись у Рорка на столе по мановению руки, устоять невозможно.

После ужина она с упоением купалась в открытом бассейне под сенью пальмовых деревьев. Тело ее ласкала теплая вода, она слушала пение ночных птиц, и луна светила прямо у нее над головой.

Все тревоги и заботы, не оставлявшие ее весь день, казались далекими-далекими. Да, он всегда знает, что ей подарить! Немного покоя и отдыха…

А Рорк любовался Евой — спокойной, расслабившейся, не чувствующей себя виноватой за то, что позволила себе краткие мгновения отдыха.

Нет, никогда и ни с кем у него не было ничего подобного! Никогда его так не тянуло ни к какой другой женщине. И дело было не только в страсти. Ева завораживала его, он восхищался ею, она стала самым близким ему человеком…

Когда-то он сказал ей, что оба они — потерянные души. Но друг в друге они нашли нечто, что их объединило. Как странно, что он, всегда избегавший полицейских, вдруг нашел среди них человека, составившего его счастье!

Рорк нырнул в бассейн и поплыл к ней. Ева лежала на спине, чуть покачиваясь, и с трудом приоткрыла глаза.

— Кажется, я не могу даже пошевелиться…

— И не шевелись, — он протянул ей бокал шампанского.

— Даже пить не могу! — Но она все-таки потянулась губами к бокалу. — У тебя какая-то фантастическая жизнь. Можешь получить все, что пожелаешь, делать что пожелаешь… Захотел отдохнуть — отправился в Мексику и стал спокойно закусывать омарами и… Как называется эта штука, которую намазывают на крекеры?

— Гусиная печенка.

— Нет, ты называл это как-то иначе. Как-то красивее.

— Foie gras. Это по-французски.

Рорк лег на воду с ней рядом, и она закинула свои ноги на его.

— Ты и не представляешь, как здорово ты живешь! Ты можешь позволить себе все настоящее.

— Мне настоящее больше нравится.

— Знаю. Это еще одна из твоих странностей. Ты вообще любишь все странное. Предпочитаешь читать книги, а не смотреть видео… — Она улыбнулась мечтательно. — Наверное, за это я тебя люблю.

— Видишь, как все хорошо складывается!

— Скажи, когда ты был маленьким и тебе было плохо, ты об этом мечтал?

— Я мечтал о том, чтобы выжить, чтобы выбраться из дерьма. Так далеко я не загадывал. А ты о чем мечтала?

— Представь себе, я мечтала стать полицейским. Хорошим полицейским. Я думала, что тогда никто не сможет меня обидеть и я не позволю никому обидеть слабых…

— Тебе снова снились кошмары? — помолчав, спросил Рорк, и Ева услышала в его голосе нотки тревоги.

— Они не такие уж страшные. Просто снятся постоянно…

— Ева, если бы ты согласилась проконсультироваться с доктором Мирой…

— Я еще не готова, Рорк. Не хочу вспоминать. Слушай, а у тебя остались шрамы? От отцовских побоев…

Этого и он не хотел вспоминать.

— Подумаешь, вмазал несколько раз, спонтанная жестокость… Какое это сейчас имеет значение?

— Ты научился об этом не думать. — Она открыла глаза и взглянула на Рорка. Вид у нее был серьезный и сосредоточенный. — Но ведь это сделало тебя таким, какой ты есть! Разве не так?

— В общем, да.

Ева кивнула, как будто он подтвердил нечто важное.

— Рорк, а как ты думаешь… если люди в чем-то ущербны, если они мучают своих детей — так, как мучили нас, — ты думаешь, это передается детям?

— Нет!

— Но ведь ты сам сказал…

— Нет. Мы сами себя сделали, Ева. И ты, и я. Если бы это было не так, я стал бы бродягой, шатался бы по дублинским трущобам, нападал бы на тех, кто послабее. А ты была бы холодной, жестокой и безжалостной.

Она снова закрыла глаза.

— Иногда я такой и бываю.

Глава 17

Харрисон Тиббл, начальник управления, прослужил в полиции тридцать пять лет. Начинал он патрульным полицейским. Однажды был ранен: получил три пули в живот. Человек менее плотного сложения от такого скончался бы на месте, но Тиббл вернулся в строй через шесть недель.

Он был огромного роста и имел внушительный вес, пугая преступников своей массивной фигурой и устрашающей ухмылкой. За всю карьеру Тиббл не допустил ни одного промаха и был полицейским до мозга костей.

У него было крупное лицо с квадратной челюстью, руки, как вертолетные лопасти, и суровый характер.