Проклятье музыканта - Калинина Наталья Дмитриевна

– Случайные жертвы – эти трое музыкантов?

– Нет, они – основные хозяева. Вернее, хозяин. Один хозяин, Анна.

– Не понимаю.

– Какой сейчас год? – спросил вдруг Сальвадор.

– Две тысячи двенадцатый, – машинально ответила я.

– В каком году происходило действие последней истории?

– В тысяча девятьсот семьдесят шестом, – ответила я, как прилежная ученица на уроке истории. – То есть… тридцать шесть лет назад.

– Правильно, – с легкой улыбкой ответил Сальвадор, продолжая смотреть мне в глаза под тем же углом, чуть склонив голову набок и сощурив глаза. – Мне недавно исполнилось тридцать пять лет.

– Погоди, ты хочешь сказать… – начала я и растерянно усмехнулась: – Ты хочешь сказать, что и слепой музыкант, и моряк, и этот несчастный преподаватель из университета – ты?

Он, чуть склонив голову, усмехнулся:

– Мне тоже было непросто поверить. Но я искал доказательства – и находил.

– С чего все началось?..

* * *

– С чего все началось? – спросила она. И он решился. Начал свой рассказ с опаской, будто ожидал, что его перебьют на первых же словах, обожгут недоверием во взгляде, оттолкнут тронувшей губы усмешкой. Он говорил, глядя ей в глаза с вызовом, готовый в любой момент увидеть в них неверие и отразить его агрессивной репликой. Но девушка молчала, и в ее взгляде мелькнуло что-то похожее на заинтересованность. Ее молчание, как ни странно, приободрило его. И вдруг он понял, что ему не столько важно, чтобы она поверила, сколько то, чтобы просто слушала – глядя на него глазами невероятного редкого оттенка, чуть склонив голову набок и прикусив нижнюю губу. Она его слушала, и его голос сам собой зазвучал на полтона ниже и мягче – так, как и звучал, когда он был спокоен.

– Когда мне было шесть лет, я вместе с родителями попал на концерт классической гитары. Помню, родители долго сомневались, брать ли меня с собой, ведь ребенок такого возраста явно не высидит все выступление. Но оставить меня было не с кем, квартет, который приехал с гастролями в Барселону, давал единственный концерт, и родители не желали пропустить его. Поэтому на свой страх и риск взяли меня с собой. Опасения их оказались напрасны: я был заворожен увиденным и услышанным и просидел все два часа тихо, как мышонок. А под конец уже точно знал, чем хочу заниматься и кем стану. Отец отвел меня в музыкальную школу и купил мне первую гитару.

Говорили, что у меня был талант. Но мне недоставало души… У меня была отличная техника, такая, что меня смело отправляли на различные конкурсы. Но я никогда не получал главного приза, потому что, как говорили, моему исполнению чего-то не хватало. Я не понимал, чего от меня хотят, и, желая победить в очередном конкурсе, шлифовал и шлифовал технику, доводя ее до совершенства. И опять оказывался не первым. Всегда находился в паре шагов от победы, но не достигал желаемой вершины. Я был тогда еще ребенком, но уже очень тщеславным и амбициозным. В какой-то момент эта погоня за главным призом стала моей главной целью. Мне казалось, что я могу играть так, как от меня требуют. Более того, чаще и чаще возникало ощущение, что я когда-то так и играл – с той самой пресловутой душой. Когда? Может быть, еще в тот период, когда не ездил на конкурсы и погоня за призом не превратилась в одержимость? Когда-то же я играл так… Когда?

Я сменил несколько гитар, думая, что причина может крыться и в этом: мне просто не подходит инструмент. Я искал «свой», свято веря, что где-то существует та самая гитара, которая предназначена именно мне. И этот поиск превратился в новую страсть. Но перед этим случилось вот что…

В первый раз это произошло во время поездки с родителями в Галисию. Мы бродили по улицам, ходили на набережную, и вдруг в какой-то момент я понял, что мне знакомы эти места, хоть я никогда в них не бывал. Более того, знал, что не только останавливался тут не раз, а жил. Странное ощущение…

– Мне оно знакомо, – вдруг сказала Анна.

Он посмотрел на нее, и она неожиданно смутилась, что перебила его. Качнула головой так, что прядь, выбившись из косы, упала ей на лицо. Сальвадор с трудом подавил желание прикоснуться к ее коже, убрать с лица прядь. Анна сама завела ее за ухо.

– Я почувствовал, как под моими ногами качается земля, будто она внезапно превратилась в дощатый пол лодки, раскачивающейся на волнах. Ощутил, как в ладони мне врезается сеть, которой я вытаскивал рыбу. И подумал, что вон за тем поворотом находится бар, куда я продавал утренний улов. Когда же за тем поворотом действительно оказался бар, который я узнал, у меня случилось потрясение.