Прощай, прощай, черный дрозд! - Робертс Нора

27.

Когда Ева работала одна, то теряла чувство времени. Впрочем, если говорить честно, она теряла это чувство и тогда, когда рядом работал кто-то другой. Но в одиночестве было что-то успокоительное. Ей нравилось сидеть у себя в кабинете или расхаживать по нему, обдумывая факты и собственные наблюдения в тишине, которую нарушало только чуть слышное монотонное жужжание компьютера.

Когда в кабинет вошел Рорк и включил свет, Ева за хлопала глазами, как разбуженная сова.

— А где Финн?

— Я отправил его домой. Правда, не без борьбы. Звонила его жена. Похоже, она в панике. Боится, что муж отложит отъезд в отпуск.

— Пусть не боится. Я этого не позволю. Ты что-нибудь нашел для меня?

— Продолжаю поиск двойников Джудит и почти за кончил с мальчиком. Как только это будет сделано, мы сравним результаты двух поисков. Если сын до совершеннолетия оставался с ней — а скорее всего, так оно и было, — мы сможем определить место их совместного проживания. — Он склонил голову набок. — Ты что-нибудь ела?

Только сейчас Ева почувствовала, что страшно голодна.

— Значит, ты тоже хочешь пиццу?

— За кусочек пиццы с перцем я дам тебе пятьсот долларов.

Рорк хмыкнул:

— Нет, лейтенант. Я не продаюсь.

— Тогда при первой возможности я окажу тебе любые сексуальные услуги.

— Договорились.

— Продешевил! — усмехнулась Ева.

— Ты еще не знаешь, каких услуг я потребую… Ну что, получила свои ордера?

— Да. Пришлось прыгать на задних лапках до изнеможения, но получила. А Макнаб, между прочим, установил места звонков. Сегодня вечером они с Пибоди поедут в компьютерный клуб, откуда убийца звонил Кобб.

— На ночь глядя?

— Они молодые, здоровые и боятся меня.

— Я тоже. — Рорк бросил взгляд на фоторобот, оставшийся на экране. — Хотелось бы мне знать, что он сделает дальше.

— Если я правильно понимаю его психологию, то теперь он возьмется за Саманту Гэннон или кого-нибудь из ее родных. Попробует вступить с ними в кон такт. Если решит, что это стоит времени и усилий, то попытается подружиться. Если же нет, то будет угрожать, пытать и убивать. Пойдет на что угодно, лишь бы отнять у Саманты бриллианты или получить информацию, которая поможет завладеть ими.

— Но до Саманты и ее родных ему не добраться.

— Нет. Я их спрятала. Может быть, в этом и заключается проблема. Дело застопорилось.

— Если ты используешь Саманту как наживку, то сможешь подманить его, — заметил Рорк.

Ева, не выпуская бокала, откинулась на спинку стула и закрыла глаза.

— Я думаю, она бы согласилась. Потому что это позволило бы закончить дело, потому что это хороший сюжет для книги и потому что она смелая женщина. Не безрассудная, но решительная. Такая же, как ее бабушка. — Ева пожала плечами. — Но я не люблю использовать штатских как наживку. Может быть, заменить ее копом? Подобрать похожую женщину, загримировать ее под Саманту…

— Он следил за ней. И может догадаться о подмене.

— Может. Проклятие, не исключено, что он даже знаком с ней! Да и кем заменить? Я слишком высокая. А у Пибоди другая комплекция. Впрочем, есть еще кое-кто, на которого он клюнет.

— Джудит Крю?

— Да. Если старуха или ее сын еще живы, он проглотит наживку. Этот человек — охотник за сокровищами. Теперь, когда выяснилось, что убийца моложе, чем я думала, все становится на свои места. Он хочет завладеть бриллиантами, потому что считает, что имеет на них право, потому что они представляют собой ценность, но главным образом потому, что они блестят, — добавила она, вспомнив слова Пибоди, сказанные возле Биржи. — Помнишь, когда мы с тобой отдыхали на острове и я решила вплавь обогнуть мыс, ты не велел мне надевать кулон. Дело не в том, что дорогой бриллиант может утонуть в океане, а в том, что он блестит. Видя блеск в воде, барракуды возбуждаются, налетают на человека и рвут его на клочки.

— Значит, ты имеешь дело с барракудой, вышедшей на охоту за сокровищами?

«Разговаривать с Рорком — одно удовольствие, — думала Ева. — Ему ничего не нужно говорить дважды. Более того, он понимает тебя с полуслова».

— Я не знаю, к чему это меня приведет, но давай попробуем… Итак, он хочет завладеть бриллиантами главным образом потому, что они блестят. Из этого следует, что он избалован, жаден и инфантилен. Подл. И склонен к насилию. Он убивал не только потому, что это было целесообразно, но и потому, что он мог себе это позволить. Потому что жертвы были слабее и он имел над ними преимущество. Он убил Кобб, потому что для этого пришло время. Может быть, она ему надоела… В общем, он видится мне таким. Правда, не знаю, что мне это дает.

— Возможность узнать. Продолжай.

— Думаю, он привык иметь то, что хочет. И брать силой, если не дают. Может быть, он уже крал что-то. Возможно, существовали и другие способы получать нужную информацию, но он выбирал именно этот. Куда интереснее украсть что-то в темноте, чем торговаться при свете дня.

— Когда-то я тоже так думал.

— С тех пор ты вырос.

— Да, в каком-то смысле. Ева, темнота влечет чело века. Стоит один раз уступить этой тяге, и ты теряешь способность к сопротивлению.

— А почему ее не потерял ты?

— Я всегда хотел чего-то другого. Большего. — Рорк взял ее бокал и сделал глоток. — Я шел к этому большему, но часто оступался или делал шаг в сторону. А потом появилась ты. К тебе меня влекло больше, чем к темноте.

— А у него никого нет. Он не знает, что такое любовь. Люди ему не нужны. Он жаждет только вещей. Блестящих вещей, которые светятся в темноте. Рорк, они стали еще ярче, потому что уже были запачканы кровью. И я уверена на все сто, что эта кровь бежит в его жилах. Именно поэтому они ему так дороги.

Ева повела плечами:

— Да, я сумею его узнать. С первого взгляда. Дело за малым: нужно выяснить, где он.

— Тебе пора отдохнуть. Она покачала головой:

— Я хочу посмотреть, чем закончился поиск.

Стивен Уиттьер пил чай «Эрл Грей» из своей люби мой красной кружки. Он уверял, что так вкуснее. Это утверждение раздражало его жену, которая предпочитала старинный мейсенский фарфор. И все же она любила мужа за простонародные привычки так же, как любила за силу, надежность и чувство юмора.

Союз между ними — строителем и светской леди — сначала изумлял и сбивал с толку ее родных. Но Патриция уперлась в пол каблуками своих шикарных туфель и наотрез отказалась слушать мрачные предсказания родственников. Тридцать два года спустя об этих предсказаниях забыли все, кроме Стива и Пат.

Празднуя очередную годовщину свадьбы, они про возглашали тост: «Это долго не протянется! « Потом выпивали шампанское и смеялись, как дети, радуясь, что всех одурачили.