Дитя четверга - Браун Сандра

– Гм… он… обаятельный… как ты и говорил.

– То же самое он сказал о тебе. Я рассказывал ему, что ты великолепна и сексапильна. Он охотно согласился.

– Ой! – воскликнула Эллисон, когда Дэвис спустил бретельку платья. Он удивленно замер:

– Что с тобой?

– Н-ничего… Просто я так опозорилась перед твоим другом. Я боялась, что ты рассвирепеешь.

– Признаюсь, мне было неприятно видеть, как ты упала на тротуаре. – Дэвис засмеялся. – Это скорее напоминало Эллисон. – Он окинул ее взглядом с головы до ног. – У тебя ничего сейчас не болит?

– Нет. – Эллисон – недотепа, Эллисон – старая дева, Эллисон – объект подтрунивания одарила его вымученной улыбкой и добавила:

– Я чувствую себя отлично.

– Отлично, – пробормотал он. Губы его заскользили по шее, а рука, лаская грудь, пыталась извлечь ее из лифа.

Эллисон овладела паника, она отпрянула от него:

– Дэвис!

– Что? – Он упер руки в бока и уставился на нее с видом обиженного мужчины, которому не дают осуществить его сексуальное желание. – Что сегодня с тобой происходит?

Эллисон хотелось недвусмысленно заявить, что с ней ничего особенного не происходит, что она имеет исключительное право сказать «нет», если чего-то не желает. Однако Энн так не поступила бы. Как повела бы себя Энн, если бы она не хотела заниматься сексом, но чтобы ее отказ прозвучал как можно мягче?

Эллисон подняла дрожащую руку к горлу:

– Ничего особенного. Просто я… – Она отчаянно искала причину, Энн говорила, что он не будет спать с ней, потому что… Почему же? Ах да, таблетки. Эллисон изобразила улыбку на манер Энн. – Просто я не хочу начинать то, что мы не можем довести до конца. – Для убедительности она провела ладонью по его плечу и коснулась пальцами подбородка.

– М-да, пожалуй, ты права. – Он нервно провел рукой по волосам. – Сколько еще нам ждать?

– Недолго. – Ее туманный взгляд излучал обещание. – Я не могу долго обходиться без секса. – Эту фразу она слышала в каком-то кинофильме, хотя и не была уверена, что любовники говорят так в жизни.

– Я тоже, малышка. – Он наклонился и поцеловал ее почти целомудренно. – Мне лучше уйти.

– Хорошо. – Обняв Дэвиса за талию, она довела его до двери. – Спокойной ночи. – Встав на цыпочки, поцеловала в губы.

– Спокойной ночи. – Он ласково потрепал ее по ягодицам. Она смущенно улыбнулась, стала махать ему и махала до тех пор, пока он не сел в машину.

Закрыв дверь, Эллисон прислонилась к стене, закрыла глаза и сделала несколько глубоких, продолжительных вдохов. Итак, она пережила этот вечер. Если не считать падения при народе и того, что позволила другу детства Дэвиса слишком сильно прижимать ее во время танца, никаких особенно больших неприятностей не произошло. Сколько еще будет таких вечеров? Два? Три? Может, притвориться, что у нее вирусное заболевание желудка?

Подобная перспектива немного приободрила ее, и она направилась в спальню Энн.

Эллисон привезла с собой несколько собственных вещей, среди которых была и старая отцовская рубаха, извлеченная из его шкафа несколько лет назад. В ней она обычно спала, подворачивая при этом длинные рукава. Полы рубахи доходили до середины бедра.

Эллисон умылась и почистила зубы. Вспомнив про то, что у нее есть запасные линзы в саквояже, она отыскала и вставила их. Каким замечательным кажется мир, когда человек способен его видеть! Она от души порадовалась, что теперь ей не придется идти к офтальмологу за новыми линзами.

Эллисон собралась было вынуть контактные линзы и идти спать, когда раздался звонок в дверь. Дэвис? Что-нибудь забыл? Она босиком и в рубашке прошлепала через темные комнаты в холл. Приоткрыв дверь, выглянула в щель.

– Привет, Энн.

Из ее груди вырвался звук, похожий на полустон и полувскрик. Перед ней стоял красавец!

Темные, небрежно причесанные и оттого еще более привлекательные волосы. Высокий, свидетельствующий об уме лоб, лохматые, что придавало ему плутовской вид, но выразительные брови. Глаза, напоминающие пронзительные голубые лазеры, обрамленные длинными черными ресницами. Форме носа позавидовал бы сам Аполлон. А рот… У нее что-то оборвалось внутри, когда она бросила взгляд на эти чувственные губы, из которых нижняя была чуть более пухлой.

Каждая клеточка ее женской натуры отреагировала на это воплощение мужской красоты. У нее вдруг заныла грудь, встрепенулись соски, она почувствовала сладостное возбуждение внизу живота. Никогда ранее не придававшая большого значения внешности мужчины, сейчас Эллисон обратила внимание именно на привлекательность Спенсера Рафта.