Поющие в терновнике - Маккалоу Колин

— Пора бы уж ему вернуться, — сказал Боб, шагая из угла в угол по гостиной под взглядами остальных домашних; словно в насмешку, от дождя резко похолодало, сырость пробирала до костей, и пришлось снова развести огонь в мраморном камине.

— Ты о чем думаешь, Боб? — спросил Джек.

— Думаю, самое время поехать его искать. Вдруг он ранен или тащится домой в такую даль пешком. Мало ли. Вдруг лошадь с перепугу сбросила его, вдруг он лежит где-нибудь и не в силах идти. Еды у него с собой на одни сутки, а уж на четверо никак не хватит, хотя с голоду он пока помереть не мог. Пожалуй, переполох поднимать рано, так что пока я из Нарранганга подмогу звать не стану. Но если дотемна мы его не найдем, поеду к Доминику и завтра всех поднимем на ноги. Господи, хоть бы эти телефонщики поскорей наладили линию!

Фиону трясло, глаза лихорадочно, дико блестели.

— Я надену брюки и тоже поеду, — сказала она. — Сил нет сидеть тут и ждать.

— Не надо, мама! — взмолился Боб.

— Если он ранен, Боб, так ведь неизвестно, где и как, вдруг он и двигаться не может. Овчаров ты отослал в Нарранганг, — значит, для поисков у нас совсем мало народу. Если я поеду с Мэгги, мы вдвоем с чем угодно справимся, а без меня ей придется ехать с кем-нибудь из вас, значит, от нее пользы почти не прибавится, а от меня и вовсе толку не будет.

Боб сдался.

— Ладно, — сказал он. — Возьми мерина Мэгги, ты на нем ездила на пожар. Все захватите ружья и побольше патронов.

Переехали через реку и пустились в самую глубь пожарища. Нигде ни единого зеленого или коричневого пятнышка — бескрайняя пустыня, покрытая черными мокрыми угольями, как ни странно, они все еще дымились, хотя дождь лил уже несколько часов. От каждого листа на каждом дереве только и осталось, что скрюченный поникший черный жгутик; на месте высокой травы кое-где виднелись черные кочки — останки сгоревшей овцы, а изредка чернел холмик побольше — то, что было когда-то лошадью или кабаном. По лицам всадников вместе с дождем струились слезы.

Боб с Мэгги ехали впереди, за ними Джек и Хьюги, последними Фиа со Стюартом. Этих двоих езда почти успокоила — утешает уже то, что они вместе, говорить ничего не нужно, довольно и того, что они рядом. Порой лошади сходились почти вплотную, порой шарахались врозь, увидев еще что-то страшное, но последняя пара всадников словно не замечала этого. От дождя все размокло, лошади двигались медленно, с трудом, но им было все же куда ступить: спаленные, спутанные травы прикрывали почву словно жесткой циновкой из волокон кокосовой пальмы. И через каждые несколько шагов всадники озирались — не показался ли на равнине Пэдди, но время шло, а он все не появлялся.

И у всех сжалось сердце, когда ясно стало, что пожар начался много дальше, чем думали, на выгоне Вилга. Должно быть, дым сливался с грозовыми тучами, вот почему пожар заметили не сразу. Поразила всех его граница. Ее словно провели по линейке — по одну сторону черный блестящий вар, по другую — равнина как равнина, в светло-коричневых и сизых тонах, унылая под дождем, но живая. Боб натянул поводья и повернулся к остальным.

— Ну вот, отсюда и начнем. Я двинусь на запад, это самое вероятное направление, а я покрепче вас всех. Патронов у всех довольно? Хорошо. Кто что найдет, стреляй три раза в воздух, а кто его услыхал, давайте один ответный выстрел. Потом ждите. Кто стрелял первым, пускай через пять минут дает еще три выстрела, и потом еще по три через каждые пять минут. Кто слышит, отвечает одним выстрелом. Джек, ты поезжай к югу, по самой этой границе. Хьюги, ты давай на юго-запад. Я — на запад. Мама с Мэгги, вы — на северо-запад. А ты, Стюарт, по границе пожарища — на север. Только не торопитесь. За дождем плохо видно, да еще деревья кой-где заслоняют. Почаще зовите, может он в таком месте, что увидать вас не увидит, а крик услышит. И помните, стрелять только если найдете, у него-то с собой ружья нет, вдруг он услышит выстрел далеко, а самому в ответ не докричаться, каково ему это будет?

Ну, с Богом, счастливо!

И как паломники на последнем перекрестке, они разделились и под серой пеленой дождя стали разъезжаться все дальше, каждый в свою сторону, становились все меньше, пока не скрылись друг у друга из виду.

Не проехав и полмили, Стюарт заметил у самой границы пожарища несколько обгорелых деревьев. Тут стояла невысокая вилга, чья листва почернела и скорчилась в огне и напоминала теперь курчавую голову негритенка, а на краю сожженной земли — громадный обгорелый пень. Все, что осталось от отцовой лошади, распростерто было у подножья исполина эвкалипта и в огне прикипело к нему, тут же чернели жалкие трупы двух собак Пэдди, лапы у обеих торчком кверху, будто головешки. Стюарт спешился, сапоги по щиколотку ушли в черную жижу; из чехла, притороченного к седлу, он достал ружье. И пошел, осторожно ступая, оскальзываясь на мокрых угольях. Губы его шевелились в беззвучной молитве. Не будь лошади и двух собак, он бы понадеялся, что огонь захватил тут какого-нибудь странника-стригаля или просто бродягу, перекати-поле. Но Пэдди был на лошади, с пятью собаками, а те, кто скитается по дорогам Австралии, верхом не ездят, и если есть при ком из них собака, так одна, не больше. И здесь самая середина дрохедской земли, не мог так далеко забраться какой-нибудь погонщик или овчар с запада, из Бугелы. Пройдя немного, Стюарт наткнулся еще на три обгорелых собачьих трупа; пять собак, всего пять. Он знал, что шестой не найдет, и не нашел.