Грей. Кристиан Грей о пятидесяти оттенках - Джеймс Эрика Леонард

Господи, пройдет ли эта боль?!

Чувствя себя идиотом, беру самолетик с собой в кровать.

– Что вам приготовить?

– Только кофе, Гейл.

Она колеблется.

– Сэр, вы не ужинали.

– И?

– Не заболели?

– Гейл, только кофе, пожалуйста. – Заставляю ее умолкнуть – это ее не касается. Она поджимает губы и поворачивается к кофемашине «Gaggia». Я иду в кабинет за рабочими бумагами и заодно ищу конверт.

Из машины звоню Рос.

– Отличная работа с документами по «Сиэтл индепендент паблишн», но бизнес-план нужно еще доработать. Давай сделаем им предложение.

– Кристиан, так быстро?

– Чего тянуть? Отправил тебе мылом, что я думаю по деньгам. Приеду в офис к половине восьмого. Увидимся.

– Если ты уверен…

– Уверен.

– Ладно. Позвоню Андреа, пусть назначит встречу. У меня есть статистика насчет Детройта по сравнению с Саванной.

– И что?

– Детройт.

– Понятно.

Черт… не Саванна.

– Потом обсудим. – Я отключаюсь.

Хмурый, сижу на заднем сиденье «Ауди», Тейлор умело лавирует в потоке машин. Интересно, как Анастейша поедет сегодня на работу? Может, вчера купила машину? Вряд ли. А может, она так же несчастна, как я? Надеюсь, что нет. Наверное, поняла, насколько глупо было мной увлечься.

Не может она меня любить.

Тем более после того, что я с ней сделал. Никто никогда не признавался мне в любви (кроме мамы и папы, конечно, но они так говорили по долгу). В голове звенят мучительные слова Флинна о безусловной родительской любви – даже к приемным детям. Но я так и не поверил; родителей я всегда только разочаровывал.

– Мистер Грей?

– Что?..

Тейлор застал меня врасплох. Дверь машины распахнута, мой шофер обеспокоенно ждет, почему я не выхожу.

– Мы приехали, сэр.

Дьявол… сколько же мы тут стоим?

– Спасибо. К вечеру сообщу, когда поедем.

Сосредоточься, Грей.

Андреа и Оливия одновременно поднимают головы, когда я выхожу из лифта. Оливия хлопает ресницами и поправляет прядь волос. Боже, как эта глупая девчонка мне надоела. Пусть ее переведут в другой отдел.

– Кофе, пожалуйста… и круассан мне принеси, Оливия.

Она кивает и поднимается.

– Андреа, соедини меня с Уэлчем, Барни, потом с Флинном, а потом с Клодом Бастилем. И пусть меня никто не беспокоит, даже матушка. Никто, кроме… кроме Анастейши Стил, если она позвонит. Понятно?

– Да, сэр. Хотите посмотреть расписание?

– Нет. Сначала кофе и поесть. – Хмуро гляжу на Оливию – та медленно, как улитка, тащится к лифту.

– Да, мистер Грей, – говорит мне вслед Андреа, и я скрываюсь в кабинете.

Из сумки извлекаю конверт с драгоценным содержимым – моделью самолетика. Ставлю его на стол, а сам мысленно возвращаюсь к мисс Стил.

У нее сегодня новая работа, новые знакомства… новые мужчины. Она меня забудет.

Нет, не забудет. Женщины всегда помнят своего первого мужчину, так? Я навсегда останусь в ее памяти, пусть даже только там. Но я не хочу быть воспоминанием: я хочу занимать все ее мысли. Я должен занимать все ее мысли. Что же делать?

Стук в дверь – появляется Андреа.

– Кофе с круассанами, мистер Грей.

– Входи.

Она подходит к моему столу и замечает самолетик, но, умница, придерживает язык. Молча накрывает завтрак.

Черный кофе. Молодец, Андреа.

– Спасибо.

– Я оставила сообщения Уэлчу, Барни и тренеру. Флинн перезвонит в пять.

– Хорошо. От всех приглашений на этой неделе откажись, никаких обедов и вечеринок. Свяжи меня с Барни и найди телефон хорошего флориста.

Она стремительно записывает в блокнот.

– Сэр, мы заказываем в «Розах Аркадии». Отправить цветы от вашего имени?

– Нет, дай мне их телефон. Сам закажу. Все, ступай.

Она кивает и торопливо уходит, как будто хочет оказаться от меня как можно дальше. Через несколько минут звонит телефон. Это Барни.

– Барни, мне нужна подставка для модели самолета.

В перерыве между встречами звоню флористу и заказываю две дюжины белых роз для Аны, с доставкой на домашний адрес вечером. Так я не причиню ей неудобств на работе.

И она не сможет меня забыть.

– Открытку приложить к букету, сэр? – уточняет флорист.

Открытку? С сообщением для Аны? Что ей написать?

Возвращайся. Прости меня. Я больше тебя не ударю.

Хмурюсь от непрошеных мыслей.

– Э… напишите что-то вроде «Поздравляю с первым рабочим днем. Надеюсь, все прошло гладко». – Вспоминаю про самолетик на столе. – «И спасибо за подарок. Отличная идея. Самолетик занял почетное место у меня на столе. Кристиан».

Флорист перечитывает мне текст открытки.

– Так, мистер Грей?

– Да, спасибо.

– Всегда пожалуйста, сэр, хорошего вам дня.

Я злобно зыркаю на телефон. Хорошего, как же.

– Чувак, что тебя гложет? – Клод, поджарый и жилистый, поднимается с пола после моего удара. – Ты сегодня не в себе, Грей.

Он скользит с грацией дикой кошки, охотящейся на свою жертву. Мы боксируем в подвальном гимнастическом зале у меня в офисе.

– Я в бешенстве, – шиплю я.

Он невозмутимо кружит передо мной.

– Не стоит выходить на ринг, если мысли где-то вдалеке, – ухмыльнувшись, замечает Клод, не сводя с меня взгляда.

– А мне, наоборот, так лучше.

– Следи за левым боком. Защищайся справа. Выше руку, Грей.

Он подныривает и наносит удар в плечо, чуть не сбивая с ног.

– Внимательней, Грей, тут тебе не совет директоров. Или дело в девушке? Неужто тебя заарканили? – Он вызывающе скалится. Я тут же реагирую: лягаю его в бок, затем удар, другой, и он отшатывается назад, так что аж косички трясутся.

– Не суй свой нос, Бастиль.

– Ха, так вот в чем дело! – радостно вопит Клод. И вдруг удар!.. Но я его предвидел и стремительно блокирую ногой. Клод отпрыгивает и одобрительно кивает.

– Что бы там у тебя ни происходило, Грей, это действует. Вперед!

Ну, сейчас он у меня получит!.. Я бросаюсь в атаку.

Едем домой; пробки рассосались.

– Тейлор, давай кое-куда заглянем.

– Куда, сэр?

– Можешь проехать мимо дома мисс Стил?

– Да, сэр.

Я уже привыкаю к своей боли. Она кажется вездесущей, как звон в ушах. На встречах чуть стихает, дает разговаривать; вспыхивает снова и пульсирует внутри меня, когда я остаюсь один. Надолго ли?

Приближаемся; сердце колотится все сильнее. А вдруг я ее увижу?

Какая волнительная неизвестность. А ведь с тех пор, как она ушла, я больше ни о чем не думал. Ее отсутствие всегда со мной.

– Помедленней, – прошу я Тейлора, когда мы подъезжаем. Свет в окнах горит.

Она дома!

Надеюсь, одна и тоскует по мне. Получила цветы?

Хочу посмотреть, не было ли от нее сообщений на телефон, но не в силах отвести взгляд от ее дома – а вдруг она покажется в окне? Как она? Думает ли обо мне? Как прошел ее первый рабочий день?

– Еще кружок, сэр? – предлагает Тейлор; машина медленно едет прочь от дома Аны.

– Нет, – выдыхаю я, только сейчас почувствовав, что все это время задерживал дыхание. Мы направляемся домой; я просматриваю почту и сообщения – не было ли чего-нибудь от нее? Увы. Только эсэмэс от Елены.

Ты как?

Не отвечаю.

Дома тихо; а ведь прежде я не замечал этой тишины. С уходом Анастейши тишина стала громче.

Делаю глоток коньяка и бесцельно бреду в библиотеку. Смешно, она так любит книги, а я ей эту комнату даже не показал. Надеюсь, тут мне будет легче, тут ничто не напоминает о нас. Рассматриваю книги, аккуратно расставленные на полках и занесенные в каталог, потом перевожу взгляд на бильярдный стол. Играет ли она на бильярде? Вряд ли…

В голове рождается образ Аны, распростертой на зеленом сукне. Воспоминаний об этом нет, но я вполне способен и готов и сам рисовать эротические картины с участием восхитительной мисс Стил.

Это невыносимо.

Сделав еще глоток коньяка, выхожу вон из комнаты.

Мы трахаемся. Жестко. Прислонившись к двери ванной. Она моя. Я вхожу в нее снова и снова. Упиваюсь ею: ощущениями, запахом, вкусом. Схватил за волосы, не даю шевельнуться. Удерживаю за задницу. Она обвила меня ногами. Не может двинуться, распятая моим телом. Прильнула ко мне, точно шелк. Тянет меня за волосы. О, да! Я дома, она дома. Здесь я и хочу остаться… внутри нее…

Она. Моя. Напрягает мышцы перед оргазмом и сжимается вокруг меня, запрокинув голову. Давай же! Она кричит, и я кончаю вслед за ней… ах, моя сладкая, сладенькая Анастейша. Она улыбается, сонно, удовлетворенно… так сексуально. Стоит и смотрит на меня, с игривой улыбкой на губах, потом отталкивает меня и отступает назад, молча. Я хватаю ее, и мы опять в игровой. Я заставляю ее опуститься на скамейку. Замахиваюсь, хочу наказать ее, ремнем… и она исчезает. Она в дверях. Лицо, искаженное ужасом, побелело; она молча тает в коридоре… Простирает руки в беззвучной мольбе. Иди ко мне, шепчет она, а сама двигается назад, тает, исчезает у меня на глазах… пропадает… и вот ее нет. Нет! Я кричу. Нет! Но у меня нет голоса. Нет ничего. Я нем, снова нем.