Грей. Кристиан Грей о пятидесяти оттенках - Джеймс Эрика Леонард

– Буду ждать вашей статьи, мисс Кавана, – говорю я, вежливо кивая. Поговорить мне хочется вовсе не с ней, а с Аной. Подойдя к двери, оборачиваюсь и спрашиваю: – Вы меня не проводите, мисс Стил?

– Конечно, – удивленно отвечает она.

Лови момент, Грей!

Отделываюсь парой общих фраз и поскорее увожу ее за дверь, подальше от Родригеса. В коридоре она теребит прядь волос, потом сплетает пальцы, увидев выходящего за нами Тейлора.

– Я позвоню тебе, Тейлор, – говорю я помощнику. Едва он отходит, я приглашаю Ану выпить со мной кофе и с замиранием сердца жду ее ответа.

Она прикрывает глаза длиннющими ресницами.

– Мне надо развезти всех по домам, – огорченно бормочет она.

– Тейлор, – кричу я, и девушка подпрыгивает от неожиданности. Я ее нервирую – это хорошо или плохо? Нервничает она постоянно. Мысли о том, какими способами я мог бы ее успокоить, здорово меня отвлекают.

Тейлор возвращается.

– Они живут в университетском городке? – Она кивает, и я прошу Тейлора отвезти ее друзей домой. – Ну вот. А теперь вы выпьете со мной кофе?

– Э-э… Мистер Грей, вообще-то… – Она умолкает.

Черт! Отказывается? Мне казалось, что я ее интересую. Мысль, что я ей совершенно безразличен, болезненна и неприятна. Я реагирую куда сильнее, чем это мне свойственно. Отчего? Похоже, я проиграл. Может быть, я просто не желаю проигрывать?

Она смотрит на меня сияющими глазами.

– Послушайте, Тейлору не обязательно их отвозить. Если вы подождете, мы с Кейт поменяемся машинами.

Мне резко легчает, и я усмехаюсь. У меня будет свидание! Вот Елена посмеется! Бесчувственный Кристиан Грей на свидании.

Открываю дверь в номер, пропускаю Ану вперед. Тейлор пытается скрыть изумление.

– Тейлор, захвати мою куртку.

– Конечно, сэр.

С легкой улыбкой он поворачивается на каблуках и уходит по коридору. Я, прищурившись смотрю ему вслед, прислоняюсь к стене и жду мисс Стил.

И что, черт возьми, я ей скажу? «Не желаете ли стать моей секс-рабыней?»

Нет. Спокойно, Грей. Она совсем не похожа ни на одну из твоих нижних, так что действовать будем постепенно.

Через пару минут Тейлор возвращается с моей курткой.

– Что-нибудь еще, сэр?

– Нет, пока все.

Вручает мне куртку и удаляется. Я стою в коридоре как идиот. И долго Анастейша там провозится? Смотрю на часы. Должно быть, договаривается с Кэтрин насчет обмена машинами. Либо болтает с Родригесом: объясняет, что согласилась на кофе, дабы меня ублажить ради статьи. Я мрачнею. Может, даже целует его на прощанье. Проклятье!

Она выходит, и меня чуть отпускает. Не похоже, чтобы она только что целовалась.

– Все, – решительно объявляет Ана. – Я готова пить кофе.

Однако краска на щеках выдает всю тщетность ее усилий казаться смелой.

– Только после вас, мисс Стил. – Она шагает вперед, и я прячу радость. Догоняя ее, размышляю, насколько она близка с Кэтрин и насколько хорошо они уживаются вместе. Спрашиваю, давно ли они знакомы.

– С первого курса. Она моя близкая подруга. – В голосе звучат теплые нотки. Ана предана ей беззаветно. Доехала до самого Сиэтла, чтобы взять у меня интервью, когда Кэтрин заболела. Надеюсь, мисс Кавана относится к ней с не меньшей преданностью и уважением.

У лифтов я жму кнопку вызова, двери почти мигом открываются. Внутри страстно обжимается влюбленная парочка; при виде нас они смущенно отскакивают друг от друга. Мы не обращаем внимания и заходим в кабину, но я успеваю заметить озорную улыбку Анастейши. Хорошая мысль, детка.

К первому этажу атмосфера в кабине накаляется от неудовлетворенного желания. И я даже не знаю, исходит оно от парочки позади нас или же от меня.

Да. Я хочу ее! А вот захочет ли она того, что я собираюсь ей предложить?

Наконец двери открываются, я беру ее за руку. Ладонь удивительно прохладная и вовсе не липкая, как я ожидал. Похоже, я действую на нее не так сильно, как она на меня. Досадно.

Нам вслед слышится хихиканье парочки.

– Дались им эти лифты, – бормочу я. И все же есть какая-то притягательность в наивных отношениях. Мисс Стил кажется такой же наивной, и, выходя на улицу, я снова задаюсь вопросом о правомочности своих мотивов. Если я втяну эту девочку в темный сумрак моего мира, она изменится и уже никогда не сможет стать прежней. Это дорога в одну сторону. Уж я-то это отлично знаю.

Она слишком юная, вдобавок неопытная… Но, черт побери, мне нравится держать ее за руку!

В кофейне я поручаю ей выбрать столик и спрашиваю, что она будет пить. Запинаясь, она делает заказ: ч-чай «Английский завтрак», пакетик сразу вынуть. Это что-то новенькое.

– А кофе?

– Я его не люблю.

– Хорошо, чай, пакетик сразу вынуть. Сладкий?

– Нет, без сахара, – отвечает девушка, глядя вниз на свои сплетенные пальцы.

– А есть что-нибудь будете?

– Нет, спасибо, ничего. – Она качает головой и перебрасывает волосы через плечо. В них сверкает рыжинка.

В очереди мне приходится ждать, пока две неторопливые матроны за стойкой не обменяются дурацкими шуточками со всеми клиентами. Меня это здорово бесит и отвлекает от моей цели – от Анастейши.

– Привет, красавчик, чего тебе предложить? – спрашивает та, что постарше, сияя глазами. Знала бы ты, дорогуша, что скрывает это смазливое личико.

– Кофе со вспененным молоком. Чай «Английский завтрак». Пакетик сразу вынуть. И черничный маффин.

На случай, если Анастейша передумает и захочет есть.

– Вы приезжий?

– Да.

– К нам на выходные?

– Да.

– Сегодня распогодилось.

– Да.

– Надеюсь, вам удастся погреться на солнышке.

Хватит со мной трепаться, давай пошевеливайся!

– Да, – отвечаю я сквозь зубы и оглядываюсь на Ану, которая мигом отводит глаза.

Она за мной наблюдает. Неужели присматривается?

В груди теснится надежда.

– Ну вот! – Женщина подмигивает и ставит напитки на поднос. – Расплатишься на кассе, мой сладкий. Удачного дня!

Выжимаю из себя остатки вежливости:

– Спасибо.

За столиком Анастейша смотрит на свои пальцы, размышляя бог знает о чем. Неужели обо мне?

– Хотите, я угадаю, о чем вы думаете? – спрашиваю я.

Она подскакивает и краснеет, я ставлю на стол ее чай и свой кофе. Она сидит как пришибленная. В чем дело? Ей со мной неприятно?

– Так о чем же вы думаете? – снова спрашиваю я, и она смущенно вертит пакетик.

– Это мой любимый чай, – говорит она, и я мысленно отмечаю на будущее, что она предпочитает «Английский завтрак». Смотрю, как она заваривает чай. Зрелище замысловатое и неряшливое. Макает пакетик в чашку, тут же вылавливает и выкладывает на блюдце. Говорит, что чай любит некрепкий и черный, и на миг мне кажется, будто она описывает качества, которые ценит в мужчине.

Возьми себя в руки, Грей!

– Он ваш парень?

Она хмурит брови домиком:

– Кто?

Хороший ответ.

– Фотограф. Хосе Родригес.

Она смеется. Надо мной. Надо мной!

Не понятно, то ли от облегчения, то ли я кажусь ей смешным. Это бесит. Никак не могу ее раскусить. Я ей нравлюсь или нет? Она говорит, что тот придурок ей просто друг.

– Почему вы решили, что он мой парень?

– По тому, как он улыбался вам, а вы – ему. – Ты что, ничего не замечаешь? Да он влюблен в тебя по уши!

– Он почти что член семьи.

Значит, влечение только с его стороны. Интересно, она осознает, до чего прелестна? Она наблюдает, как я снимаю бумажную обертку с маффина, и на миг я представляю: она стоит передо мной на коленях, а я кормлю ее, кладя в рот маленькие кусочки. Эта картинка меня несказанно забавляет и возбуждает.

– Не хотите кусочек? – спрашиваю я.

Ана качает головой.

– Нет, спасибо, – с запинкой отвечает она и снова смотрит на руки. Почему она так нервничает? Неужели из-за меня?

– А тот, которого я видел вчера в магазине?

– Пол мне просто друг. Я вам вчера сказала. – Она хмурится, смущается и складывает руки на груди, будто пытаясь защититься. Расспросы об этих типах ей не по душе. Вспоминаю, как неловко ей стало, когда брат босса ее приобнял, заявляя свои права. – Почему вы спрашиваете?

– Похоже, вы нервничаете в мужском обществе.

Она изумленно распахивает глаза. Они невероятно красивые – цвета океана в Кабо, самого голубого из всех морей планеты. Вот бы поехать туда с нею.

Черт, откуда взялась эта мысль? Я никогда не путешествую с сабами, это против правил. Самое главное в этих играх – возможность владеть, не привыкая к человеку, не вникая в его чувства, не узнавая его привычек и слабостей. Личная жизнь, застегнутая наглухо, до самой верхней пуговички. Никакие, даже самые бурные, эмоции не покидают границ игровой комнаты.

– Я вас боюсь, – признается она вдруг и снова смотрит на свои руки. С одной стороны, она типичная саба, с другой – та еще штучка.