Дни и ночи - Горовая Ольга Вадимовна

— Слушай, как думаешь, а Антон тут откуда появился? — С любопытством, задумчиво протянула Саша.

Тимофей немного смущенно поджал губы.

— Он был на лекции, из-за небольшого количества слушателей, две кафедры объединились, тема лекции у них совпала. А я же вылетел с той лекции, только на ходу бросив, что жене плохо. Видно он, зная твою историю болезни не хуже меня, сделал такие же выводы. А потом Юле позвонил…

Саша только покачала головой.

Они пролежали обнявшись еще какое-то время. Но неожиданно Тимофей осторожно поднялся.

— Ты куда? — Почти с возмущением спросила Саша, уже начавшая дремать в его руках.

— Никуда, — Тимофей сел на кровати и опять подтянул к себе пакет. — Тебе пора поесть, вряд ли в наших больницах улучшилось питание. Так что, мы с твоей матерью собрали тебе обед.

— Но я не голодная. — Саша подперла подбородок ладонью.

— Ты теперь не только о себе должна думать. — Погладив ее по щеке, возразил Тимофей и поставил на тумбочку коробку, пахнущую чем-то аппетитным.

— Ты — деспот, — потянувшись за вилкой, заявила она.

— Ты с самого начала знала, что тебе достался требовательный начальник. — Тимофей хитро улыбнулся, пожал плечами и передал ей судок с картошкой-пюре и котлетами.

Глава 19

Сашу отпустили на следующий день домой, правда, со строгим указанием являться Юльке на глаза каждые три недели. А то и чаще, если что-то станет беспокоить. Тимофей пообещал, что будет зорко следить за ее состоянием.

Они вернулись в село, правда, пока не спешили делиться новостями, сказали только Никитичне, да отцу Николаю. И не суеверные, вроде бы, были, но Саша решила прислушаться к совету соседки — помолчать пока, а Тимофей не собирался с ней спорить. Да и кому рассказывать? Все близкие люди уже знали, а остальным оно и подавно не надо.

Единственным, кто настораживал Тимофея — был Миша. Они сами ему рассказали, в тот вечер, когда вернулись домой. И, поначалу, казалось, что мальчик прекрасно воспринял эту новость и даже обрадовался тому, что скоро у него будет братик или сестричка. Но сейчас, спустя две недели, Тимофея все больше расстраивало и даже сердило поведение мальчугана. И, ладно бы, только его. Но Тимофей-то видел, как переживает Саша. А ей волнения, совершенно точно, теперь были противопоказаны.

Мишка с каждым днем все больше отбивался от рук — совершенно перестал слушаться, постоянно огрызался и вновь часами пропадал где-то в селе, никому не сообщая. Сначала Саша пыталась скрывать такое поведение мальчика, пользуясь тем, что Тимофей продолжал ездить в город. Но вечерами все, так или иначе, выплывало наружу, да и Мишка ничуть не скрывал своих «подвигов». Словно специально, чтобы еще больше расстроить Сашу, рассказывал, с каких деревьев прыгал сегодня, и в какие дебри забирался, не обращая внимания на то, что это ему было запрещено.

Тимофей старался относиться с пониманием к этим проказам, ясно, что парню, еще не вполне адаптировавшемуся к смене семьи, было нелегко принять очередную новость. Но всему есть предел, тем более, что Саше это все только вредило. Потому, решив проигнорировать очередной день курсов, он накануне уговорил Никитичну позвать Сашу с самого утра к себе, а сам «вызвал» Мишку на серьезный «мужской» разговор. И сейчас хмурый паренек стоял перед ним, исподлобья смотря на Тимофея.

— Бить будешь? — Сквозь зубы спросил мальчишка, шмыгнул и вытер нос рукой, что его, кстати, постоянно просили не делать.

— Нет. — Тимофей внимательно смотрел на парня, пытаясь понять, как именно объяснить ему то, что собирался. — Что толку тебя бить? Ума это не прибавит ни мне, ни тебе. А я хочу понять, что ты творишь? Зачем мать расстраиваешь? Тем более сейчас? Знаешь же, что ей нельзя нервничать?

— Да, какое ей дело до меня? — Огрызнулся Мишка, надув губы. — Вам обоим теперь до меня разницы нет. У вас теперь свой ребенок будет. Вот вы о нем и печетесь. А я только мешаю. — Малыш выставил нижнюю губы вперед и сердито скрестил руки на груди.

Тимофею хотелось хмыкнуть. Но что скажешь ребенку, это не взрослый, ему так просто всего не объяснишь.

— Миша, ты тоже наш ребенок. И любим мы тебя не меньше, чем будем любить второго. Тем более, ты уже у нас первый появился, так что уже в выигрыше. — Попытался развеселить его Тимофей.

Но Миша не поддался. Ничуть не уменьшив хмурости своего вида, он только стрельнул в Тимофея напуганным взглядом.