Ты - моя тайна - Стоун Кэтрин

Джулия смотрела, как он раздевается и бросает в кучу свою одежду, и увидела иное объяснение подмеченному ею беспокойству. Нога Джейка привела ее в ужас — красная, распухшая, в гнойных потеках. Боль была очевидной: когда он снимал с себя вполне просторные брюки, то морщился от каждого прикосновения ткани к телу. Вот почему они не смогут заниматься любовью. По крайней мере какое-то время.

— Джейк, что случилось?

— Я думаю, что оторвались сухожилия. Мне не следовало перенапрягаться. Нас ведь предупреждали, что такое может случиться.

Он сказал «нас». Это верно. Джулия тогда была с ним. Врачи предлагали либо ампутировать ногу, либо закрепить связки на коленном суставе. Ампутация считалась более радикальным решением проблемы — при условии пользования в дальнейшем хорошим протезом. Однако ногу пришлось бы отнять на уровне тазобедренного сустава. В то время Джулию при одной мысли об этом бросало в дрожь. Она содрогнулась и теперь.

Потом она подошла к Джейку и обняла его.

— Прости, — прошептала она.

Она все еще чувствовала себя в ответе за происшедшее с ним. Если бы только ее не тянуло с такой силой к чувственному, неграмотному семнадцатилетнему юноше. Останься он с ней в тот день… Предупреди она Фрэнка, что Джейк вернулся на базу…

— Это не твоя вина, Джулия. — Голос Джейка прозвучал необычайно серьезно; они обсуждали все это много раз и прежде. — Могло бы обойтись и без осложнений, будь у меня возможность больше отдыхать, лежать, держа ногу повыше, прикладывать лед. Но у них там и льда-то не было. Остается надеяться, что дело поправимое. Во всяком случае, стоит попытаться.

— Ты принимаешь обезболивающее?

Джулия помнила, что Джейк остерегался анальгетиков после того, как из-за приема морфина не почувствовал начала газовой гангрены.

— Нет. Однако я около девяти месяцев мечтал о коньяке.

— Это самое простое. Я также думаю дать тебе снотворное. Оно поможет тебе отдохнуть.

К концу первой недели боли в ноге у Джейка уменьшились. Наверное, он мог бы теперь и заниматься любовью.

Джулия ждала, понимая, что Джейку нужно принять решение. В конце концов он рассказал ей об уик-энде с Кэрри.

— Я мечтал о будущем с Кэролайн, но понимаю, что этого не может быть. Вероятно, я никогда больше с ней не увижусь. Но для меня сейчас еще слишком рано быть с кем-то еще, даже с тобой, при всей моей любви к тебе. — Джейк помолчал, потом слабо улыбнулся и добавил: — Я верен воспоминанию. Это безумие, правда?

— Вовсе нет, — сказала Джулия; Джейк так похож на Фрэнка — если уж отдает свое сердце, то без остатка. Она повторила с нежностью: — Не безумие. Просто радость. Очень-очень большая.

Они долго сидели и смотрели на Средиземное море, по спокойной синеве которого в разных направлениях двигались яхты и рейсовые пароходы.

— Возвращайся к ней, — произнесла наконец Джулия.

— Я уже тебе говорил, что мы расстались с миром. Она избавилась от меня, Джулия. Так лучше для нее.

— А ты? Что лучше для тебя?

— Это лучше для нас обоих. Другое невозможно.

Три недели отдыха, обезболивающие, коньяк и постоянный уход Джулии сделали свое дело. Опухоль и боли исчезли. Лицо обрело здоровый цвет, глаза — ясность, и впервые за последние годы Джейк казался полным надежд. Он с радостью говорил о своем будущем:

— Я намерен разобраться в делах наших компаний, твоих и моих, проверить, все ли в порядке. И не нуждаются ли некоторые из этих компаний в президенте.

— Ты воображаешь, что самое трудное и опасное дело — участие в переговорах о мире. Подожди, пока не попадешь на заседание совета директоров и не объявишь о своем плане руководить компанией. Это невероятно сложное и ответственное дело. А теперь мне стоило бы проверить, что там накопилось на коммутаторе моего отеля в Париже. Кто знает, сколько брокеров нажило язву желудка, дожидаясь моего ответного звонка?

— А разве сюда не переключают звонки с коммутатора?

Задав этот вопрос, Джейк вдруг сообразил, что телефон не звонил ни разу за все три недели. Вот почему они были такими спокойными — ни телефонных звонков, ни газет, ни телевизора.

— Нет, — ответила Джулия. — У них нет моего номера. Его нет вообще ни у кого.

Кроме тебя — вот что это значило.

Джейк наблюдал за тем, как она перебирает оставленные для нее на коммутаторе просьбы и поручения. Выражение любопытства и удовольствия, не сходившее с ее лица, пока она просматривала деловые и финансовые сообщения, внезапно сменилось озабоченностью. Она тщательно записала один номер и повторила его вслух для точности. По этому номеру она не звонила годы.