Поцелуй, чтобы вспомнить - Медейрос Тереза

— Да, хозяин. — Довер потащил Уоткинса к двери, не пытаясь уберечь его болтающуюся голову от ударов, даже когда она врезалась в дверной косяк. — Хотя это слишком хорошая участь для таких, как он.

— Не могу не согласиться, — пробормотал Стерлинг.

Но вспоминая эти жестокие слова, он подумал о том, не слишком ли добра судьба к нему самому.

Глава 25

— Леди Хьюит была права, — взвыла Лаура. — Ты можешь полировать меня сколько угодно, но я все равно останусь куском угля!

Она отвернулась от зеркала и, картинно прижав руку ко лбу, плюхнулась на кровать Дианы. Диана же обменялась со своей горничной рассерженным взглядом.

— Не глупи, Лаура, — резко сказала она. — Это все просто нервы. Что неудивительно, ведь ты будешь на балу самой красивой.

Лаура села на кровати.

— Почему это? Ты забыла пригласить на него еще кого-то, кроме меня?

Даже Диане пришлось бы признать, что в данный момент никто не принял бы юную герцогиню за алмаз чистой воды. На ней был старый потертый халат с пятнами от пролитого чая. Вся голова была утыкана торчащими во все стороны бигудями, а лицо покрыто толстым слоем лосьона Говланда, чудодейственного крема, который должен был отбелить даже самые большие веснушки.

Диана мягко стерла сгусток крема с кончика носа Лауры.

— Может, на тебя сейчас и страшновато смотреть, но к тому времени, когда Селеста закончит, весь Лондон уже будет готов поднять за тебя тост.

Лицо Лауры просветлело.

— Тост (игра слов. toast означает не только тост, который поднимают за кого-то, но и подсушенный ломтик хлеба — прим. переводчика)? Я такая голодная, что готова съесть хоть целый каравай. Нельзя ли попросить Куки принести нам немного еды?

— Можно, но попозже, — согласилась Диана. — А сейчас мы должны сосредоточиться на твоем одевании.

— Зачем? Чтобы твой кузен смог показать меня всему Лондону? Чтобы все эти лорды и леди смогли, задрав носы, вдоволь посмеяться над бедной деревенской крошкой, которая обманом затащила его под венец? Я и раньше знала, что он хочет мне отомстить, но это слишком изощренно, слишком по-дьявольски даже для него. Лучше бы я вышла за Уэсли Трамбла или Тома Дилмора. Может, они волосатые и воняют, но низости в них нет. — Она шлепнулась обратно на постель. — Твой кузен просто дьявол во плоти. Ненавижу его!

— Я в этом не сомневаюсь, — промурлыкала Диана, отчаянно показывая Селесте жестами, чтобы та принесла шелковые чулки герцогини, пока та отвлеклась.

Но прежде, чем служанка смогла начать натягивать их на Лауру, та снова села, и ее хмурый взгляд сменился уничижительным.

— Наверное, я не должна винить во всем его. Бог не стал бы меня наказывать, если бы я не была такой гадкой. Именно я перепутала свои желания с Его желаниями, именно я хотела того, на что не имела права, именно я лгала, именно я…

Мрачное перечисление грехов Лауры могло бы продолжаться несколько дней, если бы в спальню не влетела Лотти, прижимая к себе тарелку всяких сладостей.

У ее младшей сестренки не заняло много времени выяснить, что северное крыло было самым таинственным в Девонбрук Холле. Диана устроила в нем для себя уютное убежище, отгородившись от холодного мрамора и гнетущего красного дерева остальной части дома. Стены здесь были затянуты ситцем с узором из цветов и такими же коврами, служившими прекрасным фоном для пушистой белой кошки, что лежала на мягкой оттоманке перед камином, как любимая жена султана.

По своему обыкновению Лотти начала болтать еще до того, как переступила порог.

— О, Лаура, ты бы видела все те вкусности, которые Куки приготовила для сегодняшнего вечера! Конфеты, имбирные пряники, мороженое, силлабаб, украшенный засахаренными фиалками, и потрясающими французскими ромовыми пирожными в виде сердечек. Она дала мне попробовать всего понемножку, а Стерлинг сказал, что даже несмотря на то, что я слишком маленькая для танцев, я могу оставаться здесь весь вечер, если уж я так сильно этого хочу.

Лаура, не отрываясь, смотрела на тарелку Лотти, а потом облизнулась.

— Я хочу есть. Поделись со мной, а?

Лотти выбрала неудачный момент, чтобы проявить грубость.

— Нет, это мое! — Она прижала к себе тарелку. — Сходи, и возьми себе сама.

Лаура встала с кровати, ее глаза опасно сузились.