Мэгги нужно алиби - Майклз Кейси

— Пушку? — Сен-Жюст закрыл книгу и посмотрел на своего товарища. — Ах да, конечно. Их стрелковое оружие. Лично я нахожу его ужасным и напрочь лишенным изящества. Мне больше по нраву мои дуэльные пистолеты с серебряными стволами, изготовленные на заказ.

— Ты можешь попасть в цифру на игральной карте с двадцати шагов, — кивнул Стерлинг. — Это неподражаемо. Только вряд ли это пригодится. Здесь не ценят ловкость. Где же человеческое достоинство? — Он тяжко вздохнул и снова опустил голову на подушку. — Возможно, это ошибка, Сен-Жюст. Мы хотели осчастливить ее, но мы здесь чужаки, и мисс Келли нисколько не рада нас видеть.

— Мисс Келли придется пересмотреть свои взгляды относительно того, что возможно, а что нет, включая факт нашего присутствия. Мы нужны ей на этом жалком отрезке времени, который она называет жизнью. Мы ведь обсуждали это перед тем, как отправиться сюда. Кроме того, Стерлинг, я остаюсь. Я сейчас самостоятелен, я не плод воображения мисс Келли. Я не вернусь обратно.

— Нет, нет, я тоже остаюсь, — искренне произнес Стерлинг. — Но насколько хорошо мы все продумали? У нас нет ни одежды, ни денег. И даже твои дуэльные пистолеты остались в прошлом. Мы сидим тут… Если ты понимаешь, о чем я…

— И в чем конкретно заключается твой намек, Стерлинг? — спросил Сен-Жюст, погасив сигару в пепельнице и одернув манжеты.

— Мой намек, — проговорил Стерлинг, меняя неудобную позу, — касается того, где мы сейчас находимся, Сен-Жюст. Мисс Келли одинокая незамужняя женщина. Нам нельзя оставаться здесь.

Сен-Жюст приподнял левую бровь и посмотрел холодным голубым взором на своего друга.

— Не поздно ли рассуждать о морали, Стерлинг? Ты предполагаешь, будто кто-то из нас способен обидеть женщину? Поверь мне, я смогу обуздать животные инстинкты, которые мисс Келли приписала мне. Тридцать один год! Боже, это все равно что залезть в постель к собственной бабушке. Словом, Стерлинг, смею заверить, что мисс Келли защищена от этого. Она друг нам, и ничего более.

— Согласен, — сказал Стерлинг, — я все равно не особо волочился за юбками. Уж не знаю почему, и даже мисс Келли не объясняет. Однажды хорошенькая богатая невеста пробовала соблазнить меня своими прелестями, но, увы, ничего не вышло. Однако мисс Келли считает, что ты очень привлекателен, Сен-Жюст. Она сделала тебя таким привлекательным и таким великолепным любовником. Она могла бы захомутать тебя, ты так не думаешь?

Сен-Жюст утомленно закатил глаза. Ему не нравилось, куда завел этот разговор. Он не собирался произносить вслух, что на самом деле думает о мисс Мэгги Келли. Все-таки он оставался настоящим джентльменом, пусть и чувствовал себя несколько неполным.

— Стерлинг, возможно, теперь ты должен написать следующую историю о Сен-Жюсте именно так, как подсказывает твое безграничное воображение. Как ты думаешь, мисс Келли скоро выйдет? Признаюсь, я немного голоден и съел бы пирог с почками.

Стерлинг Болдер вскинул голову и громко расхохотался — что было редкостью для него.

— Сен-Жюст, ты действительно думаешь, что мисс Келли что-нибудь приготовит? Она на такое не пойдет. Лучше вернуться к работе над книгой и сделать Кларенса более живым, чтобы он смог присоединиться к нам. Иначе, дорогой мой друг, мы помрем с голоду.

Сен-Жюст слегка похолодел — в правоте Стерлинга он был уверен. Ведь они появились в голове Мэгги Келли больше пяти лет назад, а этого достаточно, чтобы изучить женщину, даже такую непредсказуемую.

Она бралась за домашние дела лишь изредка. В основном же проводила время за компьютером или бездельничала на одном из диванов, смотрела телевизор, время от времени высказываясь, особенно утром по воскресеньям, когда велись разговоры о политике. Она читала книги, говорила по телефону, иногда звонила друзьям и секретничала с кошками, как все старые девы.

В общем, она была довольно заурядной, когда не писала. Жила своим умом и, несомненно, много лет назад убедила себя, будто ей позволено все, что угодно, и пусть весь мир катится к чертовой матери.

Сен-Жюст думал так же.

Приготовил бы он сам что-нибудь для этой женщины? Вряд ли. Мог бы сыграть в гостеприимство ради нее? Что за нелепый вопрос. Кто же тогда позаботится о нем? Боже, неужели теперь он должен сам заботиться о себе? Невероятно!

— Помнишь, Стерлинг, мы участвовали в кампании 1862 года?^[9] — наконец произнес Сен-Жюст. — Ползком через грязь таскали какую-то снедь с полей, сопротивлялись неприятелю день за днем, неделю за неделей. Вряд ли здесь нам будет столь же плохо.