Игроки и любовники - Коллинз Джеки

Жаль, что у него нет таблеток, которые пила Глори. После них становилось так хорошо. Появлялись уверенность и желание поговорить с кем-нибудь. Глори заглатывала их пригоршнями, но Эван был солидарен с Плам и редко использовал их.

– Ей они больше нужны, – туманно объясняла Плам. – Она старается избавиться от вышки. Совсем недавно с Глори было плохо. Но сейчас ей лучше, она немного полежала в госпитале и понравилась.

Эван мудро кивал, хотя абсолютно не понимал, что она имеет в виду.

Теперь они обе пропали, и он заскучал. Может быть, их тоже затоптали и отвезли в другой госпиталь… Эван уже начал паниковать, когда в дверь негромко постучали. Он поспешил, чтобы открыть, и увидел Глори, повисшую на руке Плам.

– Где вы были? – потребовал ответа Эван, голос впервые не сорвался.

– Ш-ш-ш! – прошептала Плам. – Ей плохо. Давай положим Глори в постель.

Глори была страшно бледна, глаза блестели и почти вылезли из орбит. Эван помог Плам затащить ее на кровать. Девочка моментально свернулась калачиком и захрапела.

Плам зевнула.

– Она отключилась на ночь, – и принялась снимать свитер.

– Где вы были? – шипел Эван. – Я попал в госпиталь. Посмотри на мою руку.

Плам устало взглянула на него.

– Сам виноват. Мы говорили тебе: иди за толпой. Нужно было не дергаться. Вот тебя и нобили.

Эван сидел на краешке кровати и смотрел, как Плам расстегивает и снимает джинсы. На ней не было трусиков, только грязный лифчик, который когда-то был розовым. Несмотря на жир, ее тело казалось удивительно гладким. Огромная белая масса. Эван почувствовал возбуждение. Плам это заметила. Он неловко сбросил одежду, пользуясь здоровой рукой. Эван не ощущал стеснения. Она и раньше видела его обнаженным.

Они обе видели его. И восхищались его худым телом. Они гладили и ласкали его. Обе отлично делали минет, и хвалили размеры его мужского естества.

Они расставляли ноги и разрешали ему делать все. Сначала Эван смотрел и только изумлялся, но, в конце концов, решился и на остальное. Теперь он хотел этого, так что Плам вполне подойдет, хотя он предпочитал Глори.

– Я страшно устала, – пожаловалась Плам. – Мы только что с вечеринки. И на кровать нельзя, Глори отключилась.

– На пол, – пробормотал Эван. – Мы ляжем на пол.

– Черт, – злилась Плам. Но тем не менее она легла и расставила толстые ляжки. Эван склонился над ней, как крошечная собачка. От Плам страшно несло, но ему было безразлично. Может быть, наконец он становится сыном своего отца.

Артур Соренсон сидел у стойки портье и смотрел на новые часы со светящимся циферблатом. Это был подарок к восемнадцатилетию, которое он отпраздновал две недели назад. Стрелки показывали два сорок пять. Он уже час сорок пять на дежурстве, и скоро можно будет выпить кофе.

Молодой человек оглядел опустевший холл гостиницы, с гордостью думая, что впервые ему поручили дежурить в одиночку. Обычно в ночную смену с ним был мистер Ридли. Но он позвонил сегодня и объяснил, что его дочь пострадала на концерте Эла Кинга. Мистер Ридли сказал, что Артур может подежурить один, но пост оставлять ни в коем случае нельзя. Мистер Ридли работал в этом отеле двадцать два года. Артур Соренсон – только две недели. Он гордился, что мистер Ридли полностью доверял ему.

Он фальшиво свистел, когда у входа остановилось такси, и появился пассажир. У портье была специальная кнопка для связи с полицейским участком. В наше время нужно быть предельно осторожным. Артур поставил ногу рядом с кнопкой, а мужчина подошел к стойке.

– Добрый вечер, сэр, – вежливо сказал Артур, раздумывая, что лучше было бы сказать «доброе утро».

– Ключ от двести двадцатого, – прорычал мужчина. Это был потный толстяк в страшно яркой одежде.

– Да, сэр, – Артур немедленно посмотрел в книгу записей, выяснил его имя и протянул ключ.

– Спасибо, мистер Сантан. Толстяк сгреб ключ и исчез в лифте.

Артур опять посмотрел записи. Берни Сантан. Ну и имечко! Он входит в группу Эла Кинга. Теперь все ясно. Они там все со странностями. Одна из горничных рассказывала ему о приеме. Вот это действо! Пять минут назад в отеле появилась женщина. В темных очках и норковом манто. Странно, ведь стоит середина лета, и меховая шуба явно не по сезону. Она спросила номер люкса Эла Кинга и, пока Артур дозванивался, чтобы узнать, пропустить ли ее, эта дамочка разглядывала дорожку на колготках – до самого бедра. Вполне очевидно, что на ней были только колготки и норковое манто.