Просто неотразим! - Филлипс Сьюзен Элизабет

— Этот город всегда нуждался во мне больше, чем я — в нем.

Он ударил шляпой о бедро и с невыразимой злобой уставился на Мег.

— Подумайте о том, чего стоило вам это ничтожество!

— Папочка… — Грязная блузка Санни была порвана, рука и щека поцарапаны, но отец был слишком погружен в собственное бешенство, чтобы утешить дочь.

— Нельзя иметь все, — прогундосил он сквозь капавшую из носа кровь. — А вы пожертвовали всем ради лживой суки.

Только Флер, с размаху бросившаяся на грудь Джейка, помешала последнему отделать Спенса. Те, кто держал Теда, теряли силы, потому что он отчаянно вырывался.

Вперед выступил Далли, глаза которого превратились в голубые осколки стали.

— Я очень советую тебе, Спенс, убраться отсюда, пока это еще возможно. Потому что стоит мне кивнуть, и те мальчики, что удерживают Теда от попыток закончить начатое, немедленно его отпустят.

Спенс оглядел море враждебных лиц и стал пятиться к машине.

— Пойдем, Санни, — позвал он с бравадой, явно отдающей фальшью. — Уедем из этой выгребной ямы!

— Ты лузер, жирная задница! — взвилась Тори. — Я могла действовать айроном куда лучше тебя, еще когда в школе училась. А ты, Санни, — чванливая сука!

Отец и дочь, сообразив, что остались вдвоем против рассерженной толпы, бросились к своим машинам. Когда они отъехали, взгляды присутствующих один за другим обратились к Мег. Она чувствовала их гнев, видела отчаяние. Ничего бы этого не случилось, покинь она город, как ее просили.

Несмотря на наплывающие слезы, она умудрилась высоко держать голову. Ее потрясающая мать выпрямилась во все свои шесть футов и зашагала к ней, двигаясь с уверенностью, которую пронесла через все подиумы мира. Раньше жители города были слишком заняты разворачивавшейся драмой, так что никто не заметил чужаков, но волнистые светлые волосы Блестящей Девочки, тонкие брови и пухлый рот сделали ее слишком узнаваемой для людей старше тридцати. В толпе поднялось жужжание.

Но тут отец Мег встал рядом с женой, и воцарилась мертвая тишина: люди пытались осознать тот потрясающий факт, что легендарный Джейк Коранда оказался среди них.

Мег взирала на родителей со смесью любви и отчаяния. Как может кто-то такой заурядный, как она, быть отпрыском столь великолепных созданий?

Но родители не успели подойти к ней, потому что Тед потерял терпение.

— Проваливайте к чертям! Все!

По какой-то непонятной причине он включил в понятие «все» и ее родителей.

— Вы тоже!

Мег больше всего на свете хотела одного — уехать и никогда не возвращаться. Но у нее не было машины, а она представить не могла, что придется возвращаться в город с родителями. Может, Тори сжалится над ней?

Она бросила умоляющий взгляд на Тори, но рука Теда взметнулась.

— А ты оставайся на месте.

Каждое слово имело зазубренные края и ледяной наконечник. Тед хотел выяснить отношения, и, в конце концов, он заслужил это.

Ее отец смерил взглядом Теда и повернулся к ней:

— Твоя машина здесь?

Когда она покачала головой, он вынул из кармана ключи и бросил ей.

— Мы попросим кого-нибудь подвезти нас в город. Будем ждать тебя в гостинице.

Люди один за другим стали уезжать. Никто не хотел ослушаться Теда. Даже его мать. Франческа и Далли повели ее родителей к своему «кадиллаку». Тед неожиданно подошел к табличке и снова оглядел огромный участок мертвой земли, у которой больше не было будущего. Его плечи опустились.

Это она во всем виновата. Ненамеренно, конечно. Но она натворила бед своим упрямством. Желанием остаться в городе, хотя все говорило о том, что она должна уехать.

Солнце уже садилось, оттеняя профиль мэра огненными лучами. Последняя машина уехала, но в этот момент Мег как будто прекратила существование, а Тед не двигался с места. Когда молчание стало нестерпимым, она вынудила себя подойти к нему.

— Мне так жаль, — прошептала Мег, поднимая руку, чтобы стереть кровь с уголка губ, но он поймал ее запястье, прежде чем она успела до него дотронуться.

— Неужели этого для тебя было недостаточно?

— Чего именно?

— Ты считаешь меня бесчувственным, — хрипло выдавил он. — Чем-то вроде робота.

— О, Тед, я не это хотела сказать!

— Ты у нас королева мелодрамы и именно поэтому единственная, кому позволено иметь чувства, не так ли?