Обманутая - Делински Барбара

– Это не слишком обнадеживающе звучит, Скотт, потому что вы с Деброй иногда переходите все границы.

– Я не причинил боли Миган. Я посадил ее в машину и отвез домой, и самое смешное, что мы даже не занимались любовью, по крайней мере в этот вечер. Я зашел в дом, и мы снова начали препираться из-за моего отъезда. Я думаю, она спокойно бы ко всему отнеслась, если бы сама была инициатором нашего разрыва. Она любит бросать людей. Но инициатором был я, и это довело ее до белого каления.

– А где были ее родители?

– Они разведены. Она живет с матерью.

– Так где была мать?

– Где-то со своим приятелем.

– Давая хороший пример дочери, – простонала Лаура.

– Дело в том, что миссис Таккер – очень приятная женщина. За те несколько раз, что я ее видел, она мне очень понравилась. Может быть, это ее приятелю пришла мысль выудить из нас деньги… – Лауре было известно, что Миган требует компенсации, – и они решили обвинить меня в изнасиловании.

– Возможно, – Лаура даже не задумывалась о гражданском иске. Она гораздо больше боялась уголовного. – Ты знал, что она была беременна и у нее был выкидыш?

Он побледнел, но уже в следующее мгновение в его глазах блеснул гнев.

– Нет, но если это так, то не от меня. Я никогда, никогда не занимался с ней любовью, не пользуясь при этом чем-либо.

Лаура заявила об этом полиции еще накануне, хотя очень рисковала, утверждая подобное. Тот факт, что она обнаружила в ящике Скотта пол-упаковки презервативов, еще не говорил о том, что он всегда ими пользовался.

– Ты уверен, Скотт? Может, в пылу…

– Никогда. Может, я был настолько глуп, чтобы встречаться с ней, но не настолько, чтобы быть таким легкомысленным. И я имею в виду сейчас даже не беременность. Я говорю об инфекции. Миган встречается со всеми подряд. Ребята уже смеются над этим. И никому не хочется что-нибудь поцепить от нее. – И, фыркнув, он уставился в стену. – Ну так вместо венерической болезни я получил от нее обвинение в изнасиловании. Это здорово повлияет на мое будущее.

– Мы добьемся, чтоб обвинение было снято.

– А если не добьемся? – И когда он снова повернулся к ней, на его лице явственно отразился страх, придавший ему более юный и ранимый вид. – Что, если Дафне не удастся вытащить меня? Я имею в виду, если подруги Миган скажут, что они видели, как мы ссорились, а мои приятели заявят, что она спит со всеми подряд, чье мнение окажется важнее?

– Дафна говорит, что иск не подтвержден никакими медицинскими свидетельствами.

– Но есть ее заявление, а она врет профессионально. Я знаю трех парней, которые с ней встречались в одно и то же время, и каждого она убедила, что он у нее единственный. Это ее манера. Ей интересно посмотреть, сможет ли она всех обвести вокруг пальца.

– Ты знаешь этих ребят?

– Еще бы.

– Думаешь, они дадут показания?

– Наверное, – он немного расслабился.

– Ну, это уже кое-что. – Лаура и сама немного успокоилась, хотя утешение было ненадежным.

– А что, если не получится? Что, если ничего не получится?

– Не думай об этом.

– Что, если я буду осужден и меня отправят в тюрьму? В настоящую тюрьму, мама. Тюрьма – это не камера предварительного заключения. Мне хватило и сегодняшней ночи. Я не выживу в тюрьме.

– Ты не попадешь в тюрьму.

– Если я буду осужден, то попаду. И даже если Дафне удастся добиться условного срока, я могу позабыть о карьере адвоката.

– Этого не произойдет.

– Осужденному преступнику придется здорово попотеть, чтобы попасть в юридический колледж, и даже если это ему удастся, он будет долго лезть из кожи, чтобы его допустили к практике. – Он пнул ногой ножку стула. – Я не могу поверить, что это происходит со мной. Черт! – И он пнул стул еще раз, уже сильнее.

Лаура вздрагивала от каждого удара. Она знала, как он расстроен, и это еще больше увеличивало ее горе. Только усилием воли она заставляла себя говорить тихим и ровным голосом.

– Дафна добьется, чтобы обвинение было снято.

– А если нет?

– Она добьется.

– Ну ладно, мама. Дафна не одна все решает. Существуют прокурор и судья, а если дело дойдет до суда, то и присяжные. Кроме того, есть Миган.

– Но ты не виновен.

– Это знаю я, знаешь ты, но поверят ли в это остальные? Я видел статью в сегодняшней газете, мне принес ее легавый вместе с завтраком. Он решил, что я приду в восторг от того, что мое имя набрано типографским шрифтом. Черт возьми, только не я. Я чувствовал, что меня заклеймили, – он ударил кулаком себя по лбу, – словно здесь мне поставили тавро «Н» – насильник. Можно позабыть об отношениях с Келли. Она не захочет, чтобы ее видели со мной, а если слух об этом дойдет до Пенна…