Спящая красавица - Майкл Джудит

– Чарльз, я прошу тебя подождать всего час.

– Слишком долго. Мне надо ехать, пока я не передумал. – Он поцеловал Мэриан в щеку. – Знаешь, я ужасно устал быть трусом.

Он удивлялся своим словам по пути к дому и продолжал удивляться на самолете, летевшем в Денвер, и на меньшем самолете – рейсом в Тамарак, летевшем над Сан-Джоанс в вечерних сумерках. Почему он сказал это Мэриан? Чарльз никогда не проявлял перед нею никакой слабости, страха или волнения, он даже никогда не упоминал о них никому в семье, кроме Винса и позднее, Фреда Джакса. Этого нельзя было делать, Итан ничего подобного не допускал, и он не должен был.

Но Итан умер, а Анна вернулась. Все изменилось.

В аэропорту Тамарака он взял напрокат машину и проехал две мили до дома Гейл. Во второй раз за этот день он появлялся без предварительного звонка. Странно, но от этого Чарльз чувствовал себя более собранным.

– Дедушка! – крикнула Робин, открывая ему дверь. – Мы тебя не видели целую вечность! – Она подняла свое личико для поцелуя. – Мы ужинаем. Ты тоже поешь, у нас всего полно. Мама! – позвала она, таща Чарльза за руку, чтобы он пошел на кухню вместе с нею. – Дедушка приехал!

Гейл и Анна повернулись от стола с вилками, застывшими в воздухе. Нед вскочил со стула.

– Привет! – сказал он. – Я только что написал тебе письмо, думаю, ты его еще не получил. – Чарльз смотрел на Анну, ему в голову не приходило, что та может быть здесь. Лео пожал ему руку. – Какой приятный сюрприз, Чарльз. Поужинаешь с нами? Присоединяйся.

– Привет, папа, – сказала Гейл, вставая и целуя Чарльза в щеку.

Анна встала и протянула ему руку.

Чарльз потянулся было поцеловать ее, не беря протянутой руки, но ледяное лицо Анны остановило его. Он официально пожал ее руку.

– Приятно видеть тебя Анна.

– У нас еще есть торт, дедушка, – сказал Нед. – Его испекла тетя Анна, он шоколадный, с орехами и глазурью.

– Я бы попробовал кусочек, – сказал Чарльз. – Я ужинал.

– У нас есть кофе, – сказала Гейл, возвращаясь к своему стулу. – Садись, папа.

Чарльз обошел вокруг стола, чтобы сесть рядом с Лео. Все молчали.

– Я только сегодня утром решил приехать.

– Тебе повезло, что успел на этот рейс, – сказал Лео.

? На самолете были места, – ответил Чарльз. – Я думаю, большинство тех, кто решил провести здесь уик-энд, уже здесь.

Снова возникла пауза. Кухня была в полумраке, за исключением накладывающихся друг на друга кругов света от двух медных ламп, висевших низко над столом. В широких окнах стоял темно-серый вечер, переходивший в черноту, разрываемую скоплением огней, которые на расстоянии казались созвездиями – это был Тамарак. В открытые окна залетал легкий ветерок, приносивший с собой запахи сосен и полевых цветов, а также холодок, напоминавший о зиме. Ни один звук не нарушал тишину.

– Ну что ж, мы рады, что ты приехал, – сказал Лео. – Нам нравится, когда за столом так много народа. И мы могли бы поговорить о «Тамарак Компани»; разговоры лучше, чем все эти письма, которыми мы обмениваемся.

– Ты дашь дедушке торта? – спросил Нед у Гейл. – И не могла бы ты отрезать заодно еще два кусочка?

– А ты съел свой ужин? – поинтересовалась она.

– Почти все. Мне бы хотелось поглядывать на десерт, знаешь, как будто он ждет меня. Как будто это мое будущее.

Улыбаясь, Гейл отрезала два куска. Она подала тарелку Чарльзу и поставила тарелку рядом с прибором Неда. Она налила кофе Чарльзу и воды и вина остальным их стаканы. Анна смотрела на ее точные движения, успокаивающие, как колыбельная.

– Вы извините нас? – сказала она. Встала и протянула Чарльзу руку. – Я думаю, мы пройдем в гостиную.

Благодарный Чарльз быстро отодвинул стул и прошел к двери вслед за Анной.

– Я тоже пойду, – вскочил Робин.

– Не в этот раз. – Гейл положила руку на локоть Робин. – У тети Анны и дедушки личная беседа.

– Как же твой торт? – спросил Нед.

– Съешь его за меня, – сказал Чарльз. – Я возьму другой кусок, когда вернусь.

Нед улыбнулся и взглянул на Гейл.

– Он попросил меня, – заметил Нед.

В гостиной было тихо. Анна включила лампу рядом с широким диваном и присела на один его конец. Чарльз поколебался, потом сел на другой край. Впервые они прямо смотрели друг на друга. Вспоминая ее ребенком, Чарльз не мог поверить, что это его дочь. Она была одета по-домашнему, в джинсы и белый кашемировый свитер с треугольным вырезом, а волосы стянуты сзади белым шарфом, но казалась элегантной и утонченной, чего никак нельзя было предугадать в диковатом, трудном ребенке, каким она была когда-то.