Вынужденный брак - Герцик Татьяна

Вечером опять позвонил Саше. Бесполезно, так же, как и все предыдущие вечера. Отец, с которым он говорил пару недель назад, сказал, что она пролежала с Анютой три недели в инфекционной больнице. Но почему она не отвечает на его звонки теперь, когда давно уже дома? До конца стажировки оставалось две недели, и он считал уже не дни, а часы, старательно отгоняя страшные мысли о разрыве.

Из чистого упрямства еще раз набрал Сашин телефон и вдруг в трубке прозвучал знакомый мужской голос: Да? Вас слушают! – Юрий замер, потом, будто обжегшись, бросил трубку. Неужели Саша сказала о ребенке Павлу? Тогда всё пропало!

Оставшиеся дни стажировки прошли в странном безвоздушном пространстве. Воздух никуда не делся, конечно, просто ощущение было такое, будто он парит в космосе. Юрий всё понимал, мозги работали прекрасно, он говорил какие-то слова, наверное, даже умные, потому что его немецкие коллеги на прощанье с уважением хлопали его по плечу и крепко жали руку, но Юрию казалось, что внутри у него такой же вселенский холод, что и на орбите.

После ухода Павла жизнь потянулась скучная, но безопасная. Дочка немного капризничала после болезни, но это были мелочи. О Юрии Саша старалась не вспоминать. Она, по примеру матери, поставила на телефон определитель номера, и теперь, прежде чем взять трубку, смотрела, кто звонит. Если была хоть малейшая вероятность, что это Юрий, трубку не брала. Зачем? Так гораздо спокойнее. Разговаривать с ним – это то же самое, что сидеть в кресле у стоматолога: даже если и не больно, то уж страшно наверняка.

В понедельник пришлось ехать к матери. Заболела ее помощница, и Наталья Владимировна в легкой панике позвонила дочери, прося помощи. Две недели Саша прожила у нее на их новой даче. Зато когда через две недели няня поправилась, Сашу отправили домой одну, оставив Анюту на даче дышать свежим воздухом.

Первую ночь Саша спала с своей одинокой квартире неспокойно, прислушиваясь к воображаемым крикам близнецов, но на следующую успокоилась и смогла выспаться сполна.

Придя домой в пятницу после работы, уже собиралась за дочкой на дачу, когда в дверь раздался нетерпеливый звонок. Посмотрев в глазок, увидела Юрия. Пожав плечами, открыла дверь.

Немного похудевший, с легкими тенями под глазами, Юрий поздоровался, без приглашения вошел в комнату и быстро сел в кресло. Пояснил:

– Надо поговорить. Где Анюта?

Услышав, что дочь на даче, удовлетворенно качнул головой, и с загоревшимися глазами как-то по-особому окинул пристальным взглядом застывшую посредине комнату фигурку Саши.

– Это хорошо, можно будет поговорить откровенно. Так вот, я хочу тебе сказать, что для меня никакого значения не имеет, от кого у тебя ребенок. Я воспитаю его как своего, и ни одна живая душа не заподозрит, что он мне не родной.

Саша, уже предполагавшая нечто подобное, склонила голову, молясь провидению, чтобы надоумил ее, как же поступить: верить или нет? Видя ее сомнения, Юрий подошел к ней, взял за руки и тихо попросил:

– Верь мне, милая! Я тебя люблю! Понимаю, тебе очень трудно верить мне после всего того, что было, но пойми, это – прошлое! Неприятное, горькое, но прошлое, которое никогда больше не повторится!

Растерявшаяся Саша молчала, и он с отчаянным вздохом прижал ее к себе и впился в губы болезненно-страстным поцелуем.

Так долго ждавшая этих слов Саша не смогла оттолкнуть его. Руки ослабли, упав ему на плечи. Его страсть захватила и ее, и она сначала несмело, а потом всё горячее, начала отвечать на его ласки.

Под утро, истомленная, она нечаянно заснула, прижавшись теплой щекой к его плечу. Юрию не спалось, он с благодарностью смотрел на ее усталое лицо и чувствовал в себе такой покой, такое блаженство, о котором мог только мечтать.

Это чувство, утраченное им после развода и потом вспоминавшееся нереальным чудным сном, оказалось не блажью, не его выдумкой, а реально существующим фактором.

Как истинный ученый, он даже в такой ситуации использовал научные термины, хотя сердце просило чего-то совсем другого, но вот для этого другого слов у него не нашлось. Саша дышала тихо, как маленький зверек, и он боялся пошевелиться, чтобы не нарушить ее сон.

Тут в голове стали рождаться новые идеи, диссертация обрела зримые формы, и он сполз с постели, боясь забыть всё, что надумал. Спустился вниз, ненароком разбудив дремавших в своей конторке охранников, забрал из машины возимый с собой ноутбук, и вернулся в комнату.