Золотой мираж - Майкл Джудит

— Извини, — сказала она. — Я не собиралась их читать, просто заглянула и увидела, что там о ПК-20…

— Просто заглянула? Брехня какая-то. Ты шпионила,

— Нет! Брикс, зачем мне?

— С кем ты говорила об этом?

— О чем? — Говорила, Эмма, говорила. Девицы не могут держать такое при себе: им нравится быть вестниками, пересказывать всем, что они видели, чувствовать свою важность. — Он встал и навис над столом, упираясь руками, вытягивая к ней лицо. — Кому ты говорила об этих отчетах?

— Никому. — Эмма выпалила эти слова, даже не подумав. Затем она вгляделась в лицо Брикса и поняла, что он может ударить ее — впервые она призналась себе, что боится его.

— Ты врешь…

— Нет, Брикс, это правда. — Она была уличена в своей — лжи. В ужасе, расширив глаза, она смотрела на его мрачное злое лицо И понимала, что никогда не сможет отречься от того, что сказала. Она не сможет признаться ему, что солгала, и не может выдать Джину: — Я никому не пересказывала, и не думала, что я вестник, я только… — Внезапно, из тумана страха, и опьянения Эмме пришла в голову мысль, что они говорят о чем-то не том. Дело ведь не в том, говорила ли она кому-нибудь, а в том, что эти документы… — Но ведь это ошибка? — спросила она резко. Брикс нахмуренно погрузился в свои мысли и она проговорила громче: — Ведь он не опасен, Брйкс? ПК-20? Я не представляю себе, как он может… — Тише ты! Конечно, он не опасен, Боже правый, ты что, с ума сошла? — Он обошел стол и встал с ней рядом. — Ты дурочка, вынюхивала тут… я дал тебе эту работу — ты здесь только благодаря мне, и я могу от тебя избавиться так же быстро.

— Брикс, не надо! Я ничего не сделала, я просто ждала тебя и…

— Почему ты была здесь? Могла подождать в приемной, как все делают, ты кто такая, чтобы разгуливать здесь, когда в голову взбредет?

— Но я Ведь не «все», Брикс, мы же с тобой вместе! — Она глядела на него почти вверх, и под таким углом он казался огромным и угрожающим, как будто мог на-, гнуться и просто расплющить ее насмерть. — Брикс, давай это забудем? Я ничего не говорила, но я…

— Нет, мы этого не забудем: ты, черт возьми, думаешь, кто я такой? Я выясняю, что кто-то шпионит в нашей компании, читает секретные бумаги, и ты хочешь, чтобы я это забыл? Я даже не. уверен, что тебе можно здесь еще работать: не думаю, что для компании хорошо, когда ты бродишь повсюду, выслеживаешь, и я уверен, черт возьми, что мне не нужна такая любопытная и неверная девушка…

— Брикс, пожалуйста, не надо, пожалуйста. — Эмма попыталась вдохнуть, но в горле случился спазм, и она начала кашлять и рыдать одновременно: — Не выгоняй меня, пожалуйста, разреши мне остаться, я буду делать все, что ты захочешь, Брикс, пожалуйста…

— А откуда я знаю, что ты сделаешь все, что я захочу? Боже, я тебе ни в чем теперь не могу доверять. Я думал, ты любишь меня, а потом вдруг оказывается, что ты за мной шпионишь…

— Нет! Я люблю! Я люблю тебя, Брикс, ты же знаешь это, я люблю тебя и сделаю для тебя все.

— Ну да, например, стравишь меня с отцом.

— Нет! Я не понимаю; о чем ты. — Разразившись рыданием, Эмма соскользнула со стула и оказалась на полу у его ног. — Брикс, не отсылай меня, пожалуйста, скажи, что я могу остаться, пожалуйста…

— Господи, Эмма, заткнись, тебя могут слышать до Нью-Йорка. — Он поглядел вниз, на ее скорченное тело, как, пряча лицо, она рассыпала свои золотистые волосы по ковру. Он почувствовал наслаждение от ее унижения, но оно исчезло так же быстро, как и возникло: его собственные страхи заслонили все остальное. — Поднимись с пола, — сказал он грубо. Схватил ее за руку и стал тянуть вверх, пока она снова не оказалась на стуле; — Дерьмо! — пробормотал он, и уселся на край стола, его ноги закачались в промежутке между тумбами.

Эмма часто задышала, глотая воздух. Она вытерла щеки ладонями и посмотрела на Брикса. Он опустил голову, как будто всецело поглощенный наблюдением за своими качающимися ногами, руки вцепились в край стола. И в друг, несмотря на все свое смятение, Эмма подумала: он боится. Он так ведет себя со мной, потому что боится. Стравишь меня с отцом. Он боится Квентина, боится, что Квентин узнает, что Эмма прочла отчеты, и обвинит в этом его. А если, подумала она, в отчетах правда? Но сейчас принять это она была не в силах. Теперь она должна подумать о Бриксе. Она нужна Бриксу.

— Я только волновалась за тебя, — сказала она тихим и дрожащим голосом. — Больше никто меня не интересует, только ты.