Седьмая девственница - Холт Виктория

— Хетти мертва. Вы не можете ей ничего сказать.

Его лицо опять сморщилось.

— Наша Хетти мертва, — бормотал он. — Наша маленькая голубка мертва. И он мертвый. Сол об этом позаботился. Сол всегда говорил, что есть один закон для них и другой — для таких, как мы… и он позаботился, чтоб все было по справедливости. Ну, и я тоже. Для тебя, Хетти. Ты больше не пугайся. Она возвращается, куда ей положено.

Когда он отпустил меня, я шагнула к двери, но бежать было некуда. Я услышала, как его смех наполнил домик, и увидела его руки — его сильные, умелые руки! Я ощутила их у себя на горле… они выдавливали из меня жизнь.

Я очнулась от холодного ночного воздуха. Я чувствовала себя больной и слабой, горло у меня болело, руки и ноги сводило судорогой.

Кругом была темнота. Я почувствовала неприятные толчки, попыталась закричать, но голоса не было. Я поняла, что меня куда-то везут, потому что мое тело время от времени пронизывала боль от тряски. Я попыталась пошевелить руками, но не смогла и внезапно поняла, что они связаны у меня за спиной.

Я начинала вспоминать. Звук смеха Ройбена, вид его полубезумного лица совсем рядом с моим, полумрак домика, так долго бывшего моим прибежищем и родным домом, — весь этот ужас, превративший его в самое страшное на свете место.

Меня куда-то везли, и вез меня Ройбен. Я была связана и так же беспомощна, как овца, которую тащут на заклание.

Куда меня везут? — спросила я себя.

Я знала!

Надо позвать на помощь. Надо дать Киму знать, что я в руках сумасшедшего. Я поняла, что он собирается делать. В его сумасшедшем мозгу я стала привидением — реальным или воображаемым, кто знает? Для него я действительно была Седьмой Девственницей Сент-Ларнстона.

Этого не может быть. Я все придумала. Со мной не может случиться такого.

Я попробовала позвать Кима, но раздался только приглушенный звук, и я поняла, что мое тело обмотано какой-то грубой материей, вероятно, мешковиной.

Наконец мы остановились. С меня сняли покрывало, и я увидела звезды. Значит, была ночь, и я поняла, где я, потому что смогла увидеть сад, обнесенный стеной, и саму стену… как в тот далекий день, когда мы встретились тут все вместе: Меллиора, Джастин, Джонни, Ким и я. А теперь я была здесь одна… наедине с сумасшедшим.

Я услышала его тихий смех, тот ужасный смех, который навсегда останется со мной.

Он подкатил меня поближе к стене. Что с ней случилось? В ней была дыра, как в тот раз, когда там было такое же полое пространство.

Он вытащил меня из тачки, в которой катил от домика; я слышала его тяжелое дыхание, пока он пропихивал меня в дыру.

— Ройбен!.. — выдохнула я. — Нет… Ради Бога, Ройбен…

— Я уж боялся, что ты померла, — сказал он. — Это было б неправильно. Я ужасно рад, что ты еще живая.

Я попыталась заговорить, урезонить его. Попыталась позвать на помощь. Мое намятое горло сжалось, и хотя я собрала всю свою волю, я не могла издать ни звука.

Я уже стояла в стене, так же, как стояла в тот день. Ройбен казался просто черной тенью, и словно откуда-то издалека я слышала его смех. Я увидела кирпич у него в руках и поняла, что он собирается делать.

Теряя сознание, внезапно подумала: «Все, что я сделала, привело меня к этому, так же, как все, что сделала та девушка, привело ее к этому же. Мы шли схожими путями, только я ни о чем не догадывалась. Я думала, что могу заставить жизнь идти так, как мне хотелось… но, может быть, и она думала так же».

Сквозь туман боли и страха я услышала голос, хорошо знакомый, любимый голос.

— О, Господи, — воскликнул он. А потом: — Керенса, Керенса!

Две руки подняли меня, нежно, сочувственно.

— Моя бедная, бедная Керенса…

Ким пришел ко мне. Это он меня спас, Ким вынес меня на руках из смертной тьмы…

Я проболела несколько недель. Я находилась в аббатстве, и Меллиора ухаживала за мной.

Это было ужасно, гораздо хуже, чем мне представлялось сначала: каждую ночь я просыпалась в поту, мне снилось, что я стою в пустоте стены, и черти лихорадочно работают, замуровывая меня.

Меллиора пришла ухаживать за мной и находилась рядом день и ночь.

Как-то ночью я проснулась и зарыдала в ее объятиях.

— Меллиора, — сказала я, — я заслужила смерть за свои грехи.

— Тс-с, — успокаивала она. — Ты не должна так думать.

— Но я согрешила… так же сильно, как и она. Даже больше. Она нарушила свой обет. Я нарушила свой. Я нарушила обет дружбы, Меллиора.