Последнее письмо от твоего любимого - Мойес Джоджо

Она поморщилась, приподняла колени, стараясь не напрягаться, и он тут же очутился внутри ее, она кусала губы в темноте, стараясь не замечать боли и полного отсутствия каких-либо желаний, за исключением одного: чтобы все поскорее закончилось и он вышел из нее. Он двигался все быстрее и яростнее, навалившись на нее всем весом, прижавшись к ее плечу разгоряченной, вспотевшей щекой. Затем тихо застонал, проявив свою уязвимость, которую никогда не показывал в других ситуациях, и все закончилось: эта штука исчезла, оставив лишь липкую влагу у нее между ног.

Дженнифер прикусила губу так сильно, что ощутила во рту привкус крови.

Тяжело дыша, он перекатился с нее на кровать. В темноте раздался его голос:

— Спасибо.

Слава богу, что он не видит, как я лежу и смотрю в потолок, подумала Дженнифер, натягивая одеяло до самого подбородка, а вслух сказала:

— Не за что. Все в порядке.

Теперь она с точностью могла сказать, что воспоминания хранятся не только в памяти, но и в других местах.

За последнее время Дон Франклин изрядно поправился, живот уже практически нависал над ремнем. Рубашка обтягивала его раздавшееся тело, а внизу, над самым ремнем, виднелся треугольник бледной кожи. Он откинулся на спинку кресла и, сняв очки, надел их на голову.

— Нужна статья о каком-то промышленнике. О’Хара, на этом настаивает редактор. Ему нужен четырехстраничный разворот, посвященный этому чудо-минералу, — на правах рекламы.

— Черт побери, Дон! Но я же ровным счетом ничего не знаю о шахтах и заводах. Побойся бога, я же зарубежный корреспондент.

— Ты был зарубежным корреспондентом, — поправил его Дон. — Мы не станем снова посылать тебя туда, Энтони, и тебе это прекрасно известно. Мне нужен человек, который умеет хорошо делать свою работу. И вообще, какие у тебя варианты? Хочешь сидеть здесь для мебели?

Энтони рухнул в кресло напротив и, вытащив сигареты, посмотрел сквозь стеклянную стену кабинета: там, за спиной выпускающего редактора, младший сотрудник редакции Фиппс в ярости выдернул из машинки три листа и с исказившимся от раздражения лицом вставил новые страницы, предварительно проложив их копиркой.

— Я видел, как ты это делаешь. Пустишь в ход свое неземное обаяние, и все тут.

— То есть на самом деле это даже не биографический очерк, а раздутая заказная статья.

— Часть его бизнеса находится в Конго, ты же много чего знаешь об этой стране.

— Я много чего знаю о людях, которые владеют шахтами в Конго.

— Ну, не все так плохо, — попытался успокоить его Дон, беря у Энтони сигарету и прикуривая.

— Да что ты.

— Интервью у этого парня надо взять в его летней резиденции на юге Франции. Ривьера. Несколько дней на солнышке, пара лобстеров за счет фирмы, если повезет — увидишь саму Бриджит Бардо… Ты меня еще благодарить будешь.

— Пошли Петерсона, он обожает такие штуки.

— Петерсон занимается детоубийцей из Норвича.

— Тогда Мёрфетта — он любит светские рауты.

— Мёрфетт уехал в Гану, пишет репортажи о беспорядках в Ашанти.

— Что?! — не веря своим ушам, воскликнул Энтони. — Да он даже не сможет написать нормальный репортаж о том, как двое мальчишек подрались в телефонной будке. Какого черта он делает в Гане? Дон, — взяв себя в руки, тихо произнес Энтони, — пошли меня обратно.

— Нет.

— Даже если у меня мозги будут совсем набекрень, если я окончательно сопьюсь и меня запрут в психушке, я все равно буду писать лучше, чем Мёрфетт, и ты это прекрасно знаешь.

— О’Хара, твоя проблема состоит в том, что ты сам своего счастья не понимаешь. От добра добра не ищут. — Дон наклонился к Энтони, понижая голос: — Перестань выпендриваться и слушай сюда. Когда ты вернулся из Африки, там, — показал наверх Дон, туда, где этажом выше находился кабинет главного редактора, — шли разговоры, не уволить ли тебя вообще. Вся эта история… Они о твоем же благе заботились, дорогой мой. Ну да бог с ними. Уж не знаю, как тебе это удалось, но ты успел обзавестись здесь кучей друзей, и некоторые из них — довольно влиятельные ребята. Они взяли на заметку то, что произошло, но тем не менее оставили тебя в штате и продолжили платить зарплату. Даже когда ты был… ну, в общем, сам знаешь где, — смутился Дон, заерзав под недрогнувшим взглядом Энтони, который на протяжении этого монолога даже бровью не повел. — Ну так вот: они не хотят, чтобы ты подвергал свою жизнь опасности. Поэтому возьми себя в руки, поезжай во Францию и радуйся, что тебе дают возможность работать, да еще и ужинать в ресторане в Монте-Карло. Кто знает, может, подцепишь себе там какую-нибудь молоденькую актриску.

Энтони молчал. Похоже, что вся эта речь не произвела на него никакого впечатления.

— То есть ты правда не хочешь этим заниматься, — подытожил Дон, затушив сигарету.

— Не хочу, Дон, и ты это прекрасно знаешь: стоит мне согласиться на такую работенку, а там и до заметок вроде «Родился-женился-скончался» недалеко.

— Господи… своенравный ты мерзавец, О’Хара, — сокрушенно вздохнул Дон, порылся в бумагах на столе и протянул Энтони отпечатанный лист. — Черт с тобой, бери: Вивьен Ли собралась на другую сторону Атлантики, хочет снять домик недалеко от театра, где работает Оливье. Судя по всему, он отказывается иметь с ней дело, в светской хронике пишут, что она не знает, в чем причина такого поведения мужа. Давай-ка узнай, собираются они разводиться или нет. И желательно хорошее описание ее нарядов.

Повисла еще одна мучительная пауза. В соседнем кабинете Фиппс выдернул из машинки очередные три страницы и, хлопнув себя по лбу, выругался. Энтони потушил сигарету и, мрачно взглянув на начальника, направился к выходу.

— Пошел собирать вещи, — бросил он через плечо.

Выбирая костюм для похода на званый ужин, Энтони думал о том, что в по-настоящему богатых людях есть нечто такое, что заставляет его задевать их: то ли непоколебимая самоуверенность — ведь они не привыкли, что им перечат, — то ли высокопарность, из-за которой все воспринимают всерьез их банальнейшие высказывания.

Поначалу Лоренс Стерлинг показался ему не таким уж антипатичным: обходительные манеры, взвешенные ответы на вопросы, довольно продвинутые взгляды на использование рабочего труда.

Однако к концу дня Энтони понял, что имеет дело с человеком, для которого вопросы контроля и власти превыше всего. Он отдает людям приказы, совершенно не интересуясь их мнением. Его абсолютно не волнует все, что происходит за пределами его круга общения. Одним словом, достаточно богатый и успешный зануда, которому не надо утруждать себя тем, чтобы произвести впечатление.