Роковой рубин - Смит Дебора

Но ей-то не все равно.

— Я испугалась, что ты сейчас спрыгнешь. — Горы отразили ее голос, эхо вернуло ей ее страх.

— Если бы я хотел покончить с собой, я бы сделал это в тюрьме. — Его голос, низкий и хриплый, заставил ее задрожать от громадного облегчения. Она закрыла лицо руками.

— Слава богу.

— Я забыл чувство свободы. Я забыл, что такое выбирать. Делать все, что хочется. Жить не под наблюдением. Я не хочу, чтобы ты ходила за мной.

Саманта подняла голову и робко посмотрела на него.

— В тебе всегда было что-то такое, чего я не понимала. Я и не настаивала, потому что мне казалось, что это нисколько нам не мешает. Ты часто от меня уходил, никогда не брал меня с собой искать людей или добывать камни. Ты не позволил мне обыскивать пожарище — и даже не сказал, что искал там. А потом, ничего не сказав мне, уехал по следам Малькольма Друри. Больше я не позволю тебе меня прогонять. Оказалось, что именно это мешает нашим отношениям.

— Если ты не перестанешь, все станет еще хуже.

— Хуже, чем сейчас, уже невозможно. Я не знаю, что может быть хуже — хотеть дотронуться до тебя и не сметь.

Он присел на корточки. Глаза у него были такие, что она вспомнила животных в старых зоопарках, где их содержали в тесных клетках поодиночке. Пусти к такому сотоварища — и они передерутся, ибо забыли, как общаться между собой.

— Когда я вспоминал тебя по ночам, — тихо сказал он, — я до крови царапал себя. Чтобы не вспоминать.

— О, я прекрасно это понимаю. Потому что каждую ночь переживала то же самое. — Она помолчала, взвешивая каждое слово. — Может быть, с этого и начнем? Хотя поначалу ничего приятного в этом не будет.

— Абсолютно ничего, — откликнулся он с едкой горечью. — И все кончится быстрее, чем ты успеешь моргнуть.

— Я буду моргать медленно, но часто.

— Продиктуй мне правила, Саманта, — грубо сказал он. — Что я должен делать, чтобы отработать свой хлеб? Сколько раз в день? И что шептать тебе на ушко, чтобы тебе было хорошо?

От этих жестоких слов она застыла.

— Не думаю, что ты от этого отвертишься, — с трудом произнесла она. — Ты и сам знаешь, что стоит тебе меня коснуться, ты раскроешься, моя драгоценная раковина, — и я буду собирать жемчуг.

— Вернешься с пустыми руками, — оборвал он ее мечтания, но глаза его говорили совсем другое.

«И все-таки, — думала она, отчаянно глядя ему в глаза, — он здесь — тот мужчина, которого я знала, которого любила». Единственная маленькая победа за весь этот ужасный день, единственное слабое свидетельство того, что ее надежды не беспочвенны.

Саманта обрела второе дыхание. Ей казалось, что она может сдвинуть горы. У нее закружилась голова, и она решительно стащила толстые перчатки и протянула к нему руки.

— Эти руки годятся не только для фотографировния и не только для работы на ткацком станке. Они заставят тебя прийти в себя. Эти руки заставляли мужчин распахивать глаза от восхищения, при том, что я не притрагивалась к ним и мизинцем.

И она упрямо потянулась к нему. Он вздрогнул, но не отступил, словно бы проверяя себя. Ее пальцы порхали в дюйме от его груди, поглаживая курчавые черные волосы, пробежали над сердцем, безмолвно моля об объятии. Он не поддавался. Но Сэмми ощутила глубоко спрятанную, невидимую дрожь и горячую волну, исходящую от его кожи, — этот жар пьянил и ее. Ее рука достигла пояса брюк, и на какое-то мгновение у нее появилась шальная мысль расстегнуть его. Но нет, это слишком просто. И слишком жестоко. Ей хотелось взять его за руки — ей необходимо было взять его за руки, чтобы круг замкнулся. Чтобы он вспомнил, с чего все началось, и вновь нашел свой путь в мире.

Ее пальцы скользнули по его плечу — боясь увидеть в глазах у него вспышку гнева, она заставила себя смотреть на свои пальцы, которые медленно двигались по оливковой коже, натянутой на мощном бицепсе, и наткнулись на размытую синюю татуировку размером с ее кулак. Четыре строчки на чероки, впечатанные в его кожу. Сэмми подняла на него испуганные глаза.

— Зачем ты сделал с собой это?

— У меня было много времени, — пугающе хрипло ответил он. — А все, что нужно, — только время и чернильная ручка.

«И воля вытерпеть боль», — подумала она. Джейк отвел глаза, оглядываясь в поисках рубашки. Она обхватила его запястье. Если бы он хотел убежать, ее сил не хватило бы, он бы, конечно, вырвался. Но он застыл на месте. Молча стояли они рука об руку, глаза в глаза — их связь восстановилась. Саманта могла праздновать победу.