Подари мне мечту - Джойс Бренда

— Все хорошо! Адмирал де Уоренн пришел забрать его к себе, как только тебя арестовали!

Изабель зажала рот ладонью, чтобы не закричать от облегчения.

А гвардейцы подтащили ее к помосту. Стоявшие там вельможи обернулись, чтобы взглянуть на обвиняемую, и она увидела среди них своего дядю, графа Сассекса, а рядом — Дугласа Монтгомери.

Ее сердце болезненно сжалось, но не от страха, а совсем от иного чувства — беззаветной, безбрежной любви.

Их взгляды встретились.

Он был смертельно бледен, но все же заставил себя улыбнуться, выразив этой улыбкой и свой страх, и свою надежду.

— Изабель де ла Барка!

Ее только что грубо впихнули в высокое неудобное кресло, и она вздрогнула всем телом, услышав свое имя. Перед ней стоял лорд-канцлер.

— Ты обвиняешься в ереси! Если ты признаешь свои грехи и покаешься, суд может обойтись с тобой милостиво. В противном случае тебе грозит сожжение на костре и вечное проклятие!

Изабель подняла на него затравленный взор и пробормотала:

— Я признаюсь.

— Что? Что ты сказала? Повтори, женщина, так, чтобы я слышал!

Изабель слышала, что говорит ей канцлер, но в этот миг она увидела своего дядю и то, как трусливо он прячет глаза. За его спиной ей кивнул Дуглас. Только теперь она сообразила, что Роб не посмел даже явиться в зал суда.

— Тебе следует признаться во всех грехах, и покаяться, и отречься от своих дьявольских заблуждений, если ты рассчитываешь воззвать к милости судей и ее величества!

Она снова уставилась на дядю. Узурпатор! Но вместо дяди она вдруг увидела свою мать, стоявшую на коленях и молившуюся в тайной часовне в Римской крепости. Изабель показалось, что она даже почувствовала, как пахнет ладан, зажженный отцом Джозефом.

Канцлер все стоял над ней и продолжал говорить. Кажется, где-то рядом снова заплакала Хелен.

Изабель зажмурилась и на этот раз увидела отца — величавого, крепкого мужчину. Вот он стремительно входит в замок, возвращаясь с охоты, подхватывает на руки Изабель, шестилетнюю неуклюжую малышку, и шепчет ей на ухо, что гордится ею, своей маленькой графиней. А она смеется от счастья и уверяет, что он будет гордиться ею всегда… Ее отец, не притеснявший мать за ее религию. А ведь он был настоящим англиканцем. Отец, чье имя и чью веру она унаследовала в этом мире. Изабель расплакалась. Ей до сих пор казалось, что это было только вчера, только вчера они с Томом сидели возле отца на церковной скамье и возносили к небу свои нехитрые молитвы. Только вчера… хотя прошло уже целых двенадцать лет.

Изабель смахнула слезы и выпрямилась, опираясь на кресло. Оказывается, канцлера так разозлило ее молчание, что он давно начал на нее кричать, а толпа в зале разразилась возмущенными воплями. Изабель в упор посмотрела на дядю.

Узурпатор! Лжец! Мастер плести интриги и играть в дьявольские игры ради денег и власти!

— Ты выдал меня замуж за этого человека только ради того, чтобы заставить шпионить на тебя! — тихо, но четко произнесла она.

Сассекс испуганно хлопал глазами. Толпа мигом затихла, навострив уши.

— Но ведь ты никогда не любил дочь своего брата, верно? Она была для тебя простой пешкой, разменной монетой в твоих грязных играх! — Ее тихий голос был полон горечи.

— Молчать! — рявкнул канцлер. — Ты не имеешь права на разговор при свидетелях! Я спрашиваю тебя в последний раз, признаешься ли ты в своих грехах? Признаешь ли ты, что оказалась лживой, неверной дочерью истинной церкви, Папы Римского, а следовательно, и нашей королевы?

— Я признаюсь в том, что была дурой, — просто сказала Изабель, больше не в силах выносить эту муку. Она повернулась к Дугласу, чтобы послать ему прощальную улыбку, и тут увидала Роба.

Ока не заметила, когда он успел пробраться на помост. Роб не отрывал от нее тяжелого, напряженного взгляда.

Только теперь Изабель поняла, что даже внешне Роб сильно проигрывает Монтгомери. А сегодня он не смел посмотреть ей в глаза.

Изабель снова улыбнулась Дугласу, стараясь держаться с достоинством и понимая, что обречена. Дуглас наверняка мысленно обращается к ней, стараясь убедить ее сделать то, о чем он просил. Сердце Изабель было полно любви к этому человеку, как бы мало ни оставалось ей его любить. И она решительно обернулась к лорду-канцлеру.

— Я признаю, что осмелилась возжелать непристойной близости с человеком, недостойным даже отряхнуть пыль с моих ног. Я признаю, что нарушила брачные обеты ради глупого детского каприза. Я признаю, что шпионила по настоянию своего дяди, графа Сассекса, хотя это противоречило моей морали. И еще я признаюсь, что полюбила наконец настоящего человека — сильного, честного и отважного, хотя, увы, случилось это слишком поздно. Да, я раскаиваюсь во всех своих грехах!