Капля в океане счастья - Льюис Дженнифер

Налдо пришел сюда с единственной целью — найти драгоценности.

Анне вдруг стало тяжело дышать. Он соблазнил ее и, дождавшись, когда она уснет…

Проник на чердак, чтобы украсть собственность моей матери.

— Отдай! — Ее сердце пронзила боль.

Одна бровь Налдо удивленно изогнулась.

— Я ведь сказал, что выкуплю их.

— Как я узнаю их настоящую стоимость?

— Я приглашу ювелира.

— Нет. Я не доверяю тебе.

Его губы растянулись в усмешке.

— Ты ведь знаешь, что я человек чести.

— О, неужели? Ты переспал со мной, а наутро принялся обшаривать мой дом! — Голос Анны срывался на крик. — Как же после этого я могу доверять тебе? Ты же самый настоящий вор!

Налдо протянул ей шкатулку, и Анна резко выхватила ее у него из рук. Он взглянул на нее.

— Я не вор. Отнеси их к оценщику сама. Сообщи мне их стоимость, и я тут же выдам тебе нужную сумму наличными. — Его темные глаза метали молнии.

— Так я и сделаю. — Она приложила максимум усилий, чтобы держать подбородок высоко поднятым.

Налдо повернулся и ушел, не произнеся больше ни слова. Анна так сильно сжала пальцами шкатулку, что острые края оставили следы на ее коже.

Ее ставшая явью мечта вдруг каким-то образом превратилась в ночной кошмар.

— Отличная работа. Эти украшения викторианской эпохи говорят о мастерстве и творческом подходе их создателя. — Ювелир, пожилой мужчина с лысиной и большим животом, взял очередную драгоценность. — У кого-то приблизительно в одна тысяча восемьсот восьмидесятом году был очень хороший вкус. Как, вы говорите, они к вам попали?

— Семейное наследство, — пробормотала Анна.

— Не могу сказать, что мне знакомо хоть одно из этих украшений. Вероятно, ваша семья сотрудничала с ювелиром, чье имя не было широко известно в профессиональных кругах. Некоторые из этих вещей, очевидно, можно датировать более ранней эпохой. Вот, например… — он протянул брошь с голубыми топазами. — Ее можно отнести к восемнадцатому веку, если я не ошибаюсь.

— Их стоимость. Сколько они стоят? — процедила девушка сквозь сжатые зубы. Ей не терпелось как можно скорее закончить этот неприятный разговор.

— Ммм… да. Трудно точно сказать, не зная их происхождения. Я буду говорить с вами откровенно. Сейчас на украшения викторианской эпохи нет большого спроса, поэтому я могу дать вам за них сто пятьдесят тысяч.

Анна едва не задохнулась.

— Выпишу чек, договорились?

Деньги не от Налдо. Сумма даже больше, чем я рассчитывала.

От волнения ее кожа покрылась мурашками.

Но в глубине души Анна знала, что не согласится на эту сделку. Кроме того, она почему-то не доверяла этому ювелиру.

— Сколько я должна вам за оценку? — Она полезла в сумку за чековой книжкой, подозревая, что ее наличных не хватит.

— В данном случае это была не совсем оценка, я ведь не сообщил вам конкретную стоимость этих драгоценностей, поэтому давайте забудем о плате. И знаете что? Я дам вам сто семьдесят пять тысяч долларов, потому что вы очень милая девушка. — Он наклонился к ней. Его тяжелое дыхание заставило ее почувствовать себя неуютно.

Анна вскочила на ноги и сгребла все драгоценности обратно в шкатулку.

Мне вообще не следовало приносить их сюда.

— Я не могу их продать по одной простой причине — они принадлежат не только мне. Я должна обсудить ваше предложение со всеми членами семьи. — Она вылетела из офиса, не дожидаясь более заманчивых предложений.

Несмотря на свинское поведение Налдо, Анна никогда бы не осмелилась продать драгоценности, принадлежащие его семье, хотя он определенно этого заслуживал.

— Ты носила их на Мейн-стрит? — Гнев заставил пальцы Налдо сжаться в кулаки. Он видел, как Анна вернулась, и тут же примчался к ней.

— Это ближайшее место, где производится оценка ювелирных изделий. — Она держала свой подбородок высоко поднятым.

— Оценка? Еще кому скажи! Эта мрачная дыра скорее напоминает ломбард. Удивлен, что тебе не предложили за них наличные.

Анна опустила голову. Ее светлые волосы были забраны в пучок, обнажая прелестную тоненькую шейку, которую Налдо в данный момент хотелось свернуть. Неужели она хочет, чтобы все в городе узнали о том, что его отец оставил семейные драгоценности своей любовнице?

Какого черта она молчит как рыба?

— Так тебе все же предложили наличные, а?