Серебряная книга романов о любви для девочек - Фомина Юлия

Что же касается уровня производительных сил к 1917 году…»

Люба еще раз перечла про неудавшийся арест и 45 швейных машинок. Бесспорно, речь шла именно о том Рогожине, который был ей нужен.

Но как быть с инициалами «Ф.А.»?!

Под экслибрисом значились буквы Ф.П. Вместе с родителями они вели поиски человека, чье имя-отчество начиналось именно на эти буквы. И как раз оттого, что они не совпали, были отвергнуты оба варианта – старичок и женщина. А ведь родственник той женщины был как раз «Ф.А.» – Федор Аркадьевич! Но тот уехал после революции, ему не понравился новый строй… Значит, снова не сходится. Или у З.З. Деревященко ошибка? Опечатка?

Люба перелистала книгу до конца. Там обнаружился список персоналий: все личности, упомянутые в тексте, и напротив – те страницы, где о них написано. Багрянцева провела взглядом в той части, где шли фамилии на букву Р:

Рогожин Ф.А., деятель рев. движения – 228.

Ну, двух опечаток точно быть не может.

Но не может быть и так, чтоб два социалиста жили в одном городе, работали в одной школе, под одной фамилией и различались только отчеством!

Люба обхватила голову руками и задумалась. Потом вспомнила, что у нее в рюкзаке яблоко, вынула его, быстренько съела, пока библиотекарша не видит, и опять задумалась.

Неужели она спутала, неправильно запомнила те буквы, что стояли под рисунком в книге Карамзина? Нет… Нет… Не может быть!

Но проверить все равно стоит.

– Алла Николаевна, можно мне еще раз ту старинную книгу – «Н.М. Карамзин. Сочинения»?

Библиотекарша тихонько улыбнулась – то ли снисходительно, то ли довольно. «Что она про меня думает?» – вдруг обеспокоилась Багрянцева.

Красный том снова был перед ней. Так… Все на месте, даже странно: два знамени, книга на них, штык, непонятный колобок внизу. «Изъ книгъ И. П. Рогожина». Явно вписано не от руки. Печать. Стало быть, и в остальных книгах загадочного социалиста-учителя…

Стоп!

Остальные книги! Что, если здесь есть еще книги Рогожина? Какое «если», тут должны быть его книги!

Немногочисленные посетители библиотеки разом повернули головы, переглянулись, услышав обращение странной девочки:

– А дайте мне, пожалуйста, еще что-нибудь из книг Эф Пэ Рогожина! Если, конечно, они сохранились. Мне это нужно… для исторического исследования.

«Я ее знаю, она из 8-го „В“!» – почтительно прошептал какой-то первоклашка, и несколько малышей, отодвинув свои буквари, с уважением и любопытством уставились на Багрянцеву. «Куда я попал?» – читалось в глазах высоченного выпускника. Две кумушки, до той поры усиленно шептавшиеся над брошюрой «Как влюбить в себя всех мужчин», тоже навострили уши: вдруг «Рогожин» и «исследование» – это что-то модное, что они невзначай пропустили?!

Библиотекарша задумчиво качнула головой.

– Сейчас гляну, кажется, были, – сказала она Любе.

А потом добавила:

– Давно мне не встречались такие… хм… оригиналы, как ты.

И хотя в этом слове, по идее, и нет ничего обидного, Багрянцевой опять сделалось неприятно. Не хочет она быть оригиналом! Она нормальная, обыкновенная девчонка, как и все. Разве нормальные не могут увлекаться стариной и заниматься поисками родственников через книги?

Библиотекарша искала долго, минут десять.

Потом пришла артель десятиклассников, четыре человека. Попросили «Тихий Дон».

– Но есть только один экземпляр.

– А нам больше не надо! Там ведь четыре тома? И нас четверо! Мы и по одному-то тому едва ли осилим. А сочинение как писать? Ну, как-нибудь сгруппируемся.

Алла Николаевна дала им по тому и снова пошла искать книги Рогожина. Дело это было непростое, но, как узнала Люба, к счастью, в библиотеке имелся специальный служебный каталог раритетов, где все труды значились не по темам, а по тому, откуда они поступили. Так что перебирать все подряд в поисках рогожинских экслибрисов библиотекарше не пришлось. Еще через десять минут она вышла с тремя книгами: одна как новая.

– Руки чистые? Садись здесь, прямо передо мной. Да не вздумай выносить их!

Первым делом Люба обратилась к самой тонкой книге, она же самая потрепанная. «Значит, интересная», – логически решила наша героиня. Впрочем, ошиблась. Творение некоего господина Евстигнеева называлось «Дюжина сердитых свах и сударь в дамской шляпке». После краткого ознакомления стало ясно, что оно, наверно, было бы интересным Алине и двум ее подругам… родись они на сто лет раньше.

Вторая книга, попавшая в Любины руки, оказалась – и весьма закономерно – тем самым романом Чернышевского, который товарищ Деревященко назвал бессмертным. Пару раз Люба эту фамилию слышала, но о чем книга – понятия не имела. Если верить все тому же Деревященко, про то, как надо ставить у себя швейное производство. Неужели и Евлампия читала эту книгу? Та самая девушка с фото! И ей было интересно?