Соперники - Дейли Джанет

– Бедняжка Флейм. – Он легонько сжал ее руку, в его глазах мелькнула жалость. – Ты, наверное, думала, что он был с ней заодно. Это не так. Он примчался, чтобы ей помешать.

– Ей? – Окончательно сбитая с толку, она смотрела ему в лицо, желая и боясь верить. – О ком ты?

Она лихорадочно соображала. Мэттьюс или Мэксайн? Но если Ченс действительно пытался помешать одной из них, как ему стало известно о ее намерении… если он не состоял с ней в заговоре? А может, это была Лючанна? Но зачем ей хотеть ее смерти? Ченс не любит ее… или любит? В последнем слове было скрыто столько хрупкой надежды, что Флейм опять ощутила боль во всем теле. Если он в самом деле ее спас, значит, она ему не безразлична? О, Боже, пусть будет так.

– Я говорю о секретарше Стюарта, Молли Мэлом, – мягко ответил Эллери.

– Молли? – Она отказывалась что-либо понимать. – Но почему? Зачем ей понадобилось меня убивать? Я не сделала ей ничего плохого.

– Не ей – Стюарту.

При этих словах она задержала дыхание, внезапно вспомнив слова Ченса: «Молли вполне может сойти за свекровь», и Сэма: «Ченс ей как сын, вся ее жизнь посвящена ему, его враги становятся ее врагами».

Эллери продолжал:

– Насколько я понимаю, она считала, что Морганс-Уок по праву принадлежит Стюарту и если она тебя устранит, то восстановит справедливость. Кроме того, еще одна женщина из рода Морганов перестанет причинять ему страдания.

– Как Хэтти, – прошептала она и, прижав голову к подушке, со слезами на глазах уставилась в потолок.

Хэтти ненавидела его: а сколько раз Бен Кэнон замечал, что Флейм стала такой же, как Хэтти. Она вспомнила, как однажды – в день похорон Хэтти – Ченс рассказывал о своем детстве, о беспощадности Хэтти и о том, что ей было все равно, какую фамилию носила его мать – он-то был Стюартом, и за это она превращала его жизнь в ад. А Флейм ответила ему жестоким презрением.

– Ну и натворила я дел, Эллери. Ты только взгляни, в кого я превратилась. – Посмотрев на него сквозь слезы, она ухватила его за руку. – И он еще меня защищал. – Она попыталась улыбнуться, но у нее лишь задрожал подбородок. – А как он узнал о ее намерениях?

– Ты ему позвонила и дала прослушать какую-то пленку – голос был точь-в-точь, как у говорящего компьютера, который они недавно приобрели для какого-то слепого служащего. Сначала он попытался связаться с Молли, потом приехал в Морганс-Уок. Когда он обнаружил ее машину в полумиле от дома… – Эллери помолчал, криво улыбнувшись. – Вся эта история напоминает новеллу Дэшилла Хэммета.

Она снова попыталась выдавить из себя улыбку.

– В самом деле…

Он сжал ее руку.

– Меня впустили всего на пару минут. Боюсь, мое время истекло.

– Ты придешь еще?

– Сегодня вечером, после того как ты отдохнешь. – Он прижал ее пальцы к губам, затем с сомнением на нее посмотрел. – Стюарт ждет за дверью. Вообще-то сестры сказали мне, что он сидит здесь с тех пор, как тебя привезли из операционной. Он хочет тебя видеть.

Она чуть не задохнулась от радости, но постаралась умерить свои ожидания.

– Я… я тоже хочу его видеть.

– Я ему передам.

Когда Ченс вошел в палату и Флейм увидела, что резкие черты его лица оттеняет отросшая за ночь щетина, ей захотелось плакать. Но даже сейчас, осознав всю степень своей неправоты, она из гордости не могла позволить себе расслабиться. Он остановился у изножия кровати, его синие глаза потемнели от тревоги. Она заметила, что у него перевязана правая рука.

– Ты ранен?

Он взглянул на повязку, точно только что о ней вспомнив, затем дотронулся до нее другой рукой.

– Пустяки. До завтра заживет.

– Слава Богу. – Она колебалась, чувствуя напряжение и неловкость между ними и желая от них избавиться. – Мне жаль, что так вышло с Молли. Я знаю, как вы были близки.

– Значит, тебе все известно. – В его глазах отразились мука и раскаяние.

Она кивнула.

– Эллери мне рассказал. Он сказал, что ты спас мне жизнь.

– Это я виноват в том, что ты подвергалась опасности.

Вина – вот что он чувствовал? Она не могла сказать точно; приблизившись на шаг, он слегка наклонился к ней, его челюсти были плотно сжаты.

– Флейм, я хочу, чтобы ты знала… Морганс-Уок твой. – От этих слов ее надежда начала таять. Снова Морганс-Уок!

– Я больше не буду пытаться отнять его у тебя. Клянусь, он не стоит твоей боли, и, видит Бог, мне дороже твоя жизнь. – От убежденности, с какой он это произнес, у него дрожал голос.