Жених благородных кровей - Хогарт Аурелия

– Я серьезно, – проговорила она как могла строго.

– Что ж, серьезно так серьезно. – Он помолчал. – Надень брюки цвета хаки, футболку с надписью «Я из Нью-Йорка» и ту кофточку, где на карманах – оранжевые бешеные коты. Очень ее люблю. Да, и обязательно бейсболку, чтоб в прорезь просунуть хвостик, ну... как обычно.

– Я серьезно! – теряя терпение, воскликнула Роберта.

– И я серьезно, – на сей раз твердо и без намека на шутку ответил Джеффри. – Надень то, в чем тебе будет удобно, обо всем остальном забудь.

– Легко сказать! – Роберта усмехнулась.

Джеффри так тяжело вздохнул, что она устыдилась своей смехотворной нерешительности.

– Наверное, это я виноват – запугал тебя и сразу же пригласил. – Он кашлянул, с шумом набрал в легкие воздуха и продолжил просительно и с лаской, будто уговаривая ребенка отдать нож, который тот схватил со стола: – Ты неправильно меня поняла. Мои родители живут и смотрят на жизнь не так, как я, но это вовсе не значит, что они не признают людей не их круга или что помешаны на аристократичности. Мать охотница понудить, но вместе с тем умеет ладить с кем угодно и, если кого-то не понимает, не судит строго. Отец вообще весьма сдержан. Ты им понравишься. Ты не можешь не нравиться. И потом жить ведь тебе не с ними – со мной. А для меня ты – лучше просто некуда.

От прилива радости у Роберты дух захватило. Жить вместе... Раньше они об этом не заговаривали. Впрочем, со дня их знакомства не прошло и месяца. А впереди ждала целая жизнь.

– Обещаешь, что сейчас же перестанешь изводиться и ляжешь спать? – спросил Джеффри.

Роберта прижала губы к трубке, целуя его голос.

– Я постараюсь, – пробормотала она.

– Нет, ты пообещай, – не отставал Джеффри.

– Хорошо, обещаю.

Когда утром в условленное время Роберта вышла из дома и села в машину к Джеффри, тот, слегка хмуря брови, сказал, что у отца сегодня дела и он вернется только к вечеру, а мать собирается на выставку и будет лишь к обеду. Роберта обрадовалась.

– Значит, к тебе не поедем?

– Почему же? – Он чмокнул ее в нос. – Поедем. Пока родителей нет, познакомишься с Вэлари, отцовской сестрой, ее мужем, нашей давней верной служанкой Салли, побродим по саду, погуляем в округе. – Он подмигнул ей и вывел машину с подъездной на главную дорогу. – Ты еще влюбишься в мои родные места, не захочешь возвращаться в Дублин!

По дороге Роберта любовалась дивными видами за окном: древними замками, сказочными горами, озерами, лугами, торфяными пустошами. Когда же на горизонте показался небольшой замок, а несколькими минутами позже Джеффри подъехал прямо к воротам и остановил машину, от изумления приоткрыла рот.

– Это и есть твой дом?

– Ага.

– Ты не говорил, что у вас настоящий замок!

Джеффри засмеялся.

– Да ведь в сравнении с другими он совсем небольшой. И потом, если бы я сказал тебе, тогда ты точно никуда не поехала бы.

Роберта медленно кивнула, вышла из машины и замерла, сраженная тонким ароматом рододендронов и умиротворенностью минувших дней. Возникшее по пути ощущение, что ты попал в страну, которой на самом деле не существует, стократ усилилось

– Милости прошу! – воскликнул Джеффри.

Во дворе им встретилась женщина лет пятидесяти – полноватая, в идеально выглаженном темно-сером платье и переднике.

– Смотрите, кто к нам пожаловал! – воскликнула она, протягивая Джеффри руки. Ее светлые, матерински добрые глаза засветились счастьем.

Роберта, очарованная великолепием сада и благородством линий старинного замка, при виде неподдельной радости во взгляде служанки почувствовала спасительное облегчение.

Джеффри представил их друг другу. Салли вместо избитого «очень приятно» расплылась в улыбке и закивала, будто увидела родственницу. Тяжелую резную дверь перед гостями раскрыл дворецкий.

Роберта остановилась у самого порога и огляделась. Высокий потолок, облицованные светло-бурым камнем стены, антикварные стулья со спинками в виде раковин и столики на трех ножках – замок дышал стариной, но вместе с тем все кругом выглядело так, будто было создано самое большее месяц назад и приспособлено к жизни нынешней.

Хотела ли бы Роберта жить в таком доме? Она обвела холл еще одним задумчивым взглядом и вдруг вспомнила свою комнату в особняке матери и отчима, что был ей ближе родного отца. В ее спальне творились чудеса. Стены – в зависимости от настроения и увлечений хозяйки – сплошь покрывались то плакатами, то фотографиями, то декоративными бумажными пакетиками. Кто позволил бы ей, поселись она здесь, превратить хоть одну комнату этого больше смахивавшего на музей дома в мирок ее собственный, не ограниченный строгими рамками?