Свадьба - Стил Даниэла

Когда Аллегра вошла на кухню, Сэм сидела там и грызла яблоко. Ее длинные белокурые волосы ниспадали по спине золотистым водопадом. Большие зеленые глаза были такого же цвета, как у старшей сестры. Аллегре всегда доставляло удовольствие видеть младшую сестренку.

— Привет, малыш, как жизнь?

Она подошла к Сэм, обняла за плечи и чмокнула в щеку.

— Неплохо. На этой неделе я снималась у английского фотографа. Он классный, мне вообще нравятся иностранцы, они такие милые, обходительные. В ноябре снималась для «Лос- Анджелес таймс» у одного француза, он останавливался в Лос- Анджелесе по пути в Токио. А еще видела предварительный вариант папиного нового фильма.

Как многие подростки, Сэм перескакивала с одной темы на другую, но Аллегра легко ее понимала.

— И как тебе папин фильм?

Она подцепила с тарелки несколько ломтиков искусно нарезанной моркови и обняла Элли, их бессменную кухарку в течение вот уже двадцати лет. Та поздоровалась с Аллегрой и выпроводила обеих сестер из кухни.

— Нормально. Пока трудно сказать. Некоторые сцены еще смонтированы не там, где нужно, но все равно смотрится классно.

«Как и сама Сэм», — подумалось Аллегре. Младшая сестра побежала вверх по лестнице. Провожая ее взглядом, Аллегра улыбнулась своим мыслям. Казалось, Сэм вся состояла из одних ног, рук и длинных волос, она походила на юного жеребенка, радостно скачущего на лугу. Она выглядела совсем юной и в то же время, казалось, выросшей в одночасье. Было трудно поверить, что она выросла так быстро, но теперь Аллегра увидела в сестре почти взрослую женщину. Одиннадцать лет назад, когда она отправлялась в Йельский университет, Сэм была шестилетней девчушкой, и в каком-то смысле родные и теперь по-прежнему смотрели на нее как на ребенка.

— Аллегра, это ты? — окликнула мать. Спускаясь по лестнице, она перегнулась через перила и посмотрела вниз. Аллегре показалось, что Блэр выглядит ненамного старше своих дочерей. Волосы приглушенного рыжего оттенка, зачесанные наверх, мягко обрамляли лицо. Из прически торчали две ручки и карандаш. Блэр была в джинсах, черной водолазке и высоких кроссовках, которые купили для Сэм, но та отказалась их носить. С первого взгляда Блэр можно было принять за простенькую девушку, и только присмотревшись, человек замечал, как она прекрасна, и видел, что годы очень мягко, но все же наложили свой отпечаток на ее совершенные черты. Она была такой же высокой и стройной, как ее дочери.

— Как поживаешь, дорогая? — спросила Блэр, целуя Аллегру в щеку.

В это время зазвонил телефон, и она поспешила снять трубку. Это был Саймон. Он предупредил, что на работе возникли кое-какие проблемы и он задержится, но к обеду будет дома.

Все эти годы именно близость друг к другу, а еще сознание, что у них замечательный брак и надежные тылы, оберегали их от стрессов, которых так много бывает в Голливуде. Блэр редко об этом вспоминала, но до встречи с Саймоном в ее жизни царила полная неразбериха. Было время, когда она приходила в отчаяние, но, казалось, все изменилось к лучшему, как только они поженились. Именно тогда ее карьера круто пошла вверх; у них скоро появились дети — они родились легко и были для родителей желанными. Блэр и Саймон любили своих детей, свой дом и друг друга. Им обоим было нечего больше желать, разве что еще детей. Когда родилась Сэм, младшая из троих, Блэр уже исполнилось тридцать семь, в те времена этот возраст считался довольно поздним для материнства, поэтому они с Саймоном решили на этом остановиться. Сейчас Блэр иногда жалела, что не завела еще хотя бы одного ребенка, но и те трое, что у них были, доставили им с Саймоном много радости, несмотря на случающиеся время от времени стычки с Самантой. Блэр понимала, что младшая дочь у них немного избалована, но при этом она оставалась хорошей девочкой. Сэм неплохо училась в школе, никогда не совершала понастоящему серьезных проступков, а если иногда и спорила с матерью, то это казалось вполне естественным для ее возраста и среды.

Закончив разговор по телефону, Блэр поднялась на второй этаж. Увидев, что дверь в спальню Аллегры открыта, а сама Аллегра стоит у окна и смотрит во двор, Блэр зашла поговорить с дочерью.

— Дорогая, ты же знаешь, что можешь приезжать домой, когда тебе захочется, — мягко сказала Блэр. Ее удивила тоска во взгляде Аллегры, хотелось узнать, в чем дело, но она не стала вмешиваться в дела взрослой дочери. Отношения Аллегры с Брэндоном всегда беспокоили Блэр, она подозревала, что ее дочь не получает от него достаточно тепла. Брэндон казался таким отстраненным, независимым, казалось, его мало интересуют чувства и потребности Аллегры. На протяжении двух лет Блэр честно пыталась проникнуться симпатией к другу дочери, но ей это так и не удалось.