Стеклянный омут - Калинина Наталья Дмитриевна

***

Уйдя с озера, Михаил не сразу отправился в деревню, а сделал еще большой крюк по краю вспаханного поля, не столько стремясь оставить за спиной озеро, сколько пытаясь отрешиться от тяжелых воспоминаний. Но они, будто тень, следовали за ним. И только когда он уже свернул на галечную дорогу, ведущую к дому ему, наконец-то, удалось отвлечься от мрачных мыслей и погрузиться в другие воспоминания — счастливые.

..Тот февральский вечер выдался совсем уж сердитым и шумным, как изводящий родных капризами уставший от долгой жизни старик. С утра брюзжал порывистым ветром, к обеду проявлял характер, бросая в лица прохожих колючим снегом, к ночи разошелся вьюжной истерикой.

Михаил ехал с работы почти ночью. Сидя в пахнущем зеленым чаем салоне машины, предвкушал возвращение домой. Вот он во дворе оставит автомобиль кутаться в снежное одеяло, войдет в подъезд и, поднимаясь к квартире, еще с первого этажа услышит радостное повизгивание Лоты. Его верная девочка чувствовала хозяина, едва тот входил в подъезд. Он откроет дверь в пропахшую за день одиночеством Лоты квартиру и принесет с собой счастье. И пусть больше всего на свете ему будет хотеться разогреть вчерашний суп и неторопливо поужинать, он выведет Лоту гулять. И уже потом, после прогулки, наконец-то погрузится в долгожданный отдых.

Девчушку он заметил на пустой автобусной остановке в тот момент, когда представил, как встанет в ванной под горячий душ. Свет фар выхватил фигурку, одетую не по погоде в короткую, едва доходящую до талии, меховую курточку, юбку и сапожки. Михаилу на мгновение в свете удалось увидеть выражение лица девушки — несчастное, растерянное, будто девчушка внезапно обнаружила, что осталась на земле единственной выжившей после глобальной катастрофы. Ветер горстями бросал снег в разбитые стекла остановки, словно специально целясь в девушку. А та и не пряталась. Стояла, смирившись с поражением, понимая бесполезность попыток увернуться от летящего в лицо снега. Только ежилась и перебирала тонкими ногами в обтягивающих голени чулками сапожках, да прятала руки в рукава, как в муфту.

Он не смог проехать мимо, свернул со второй полосы так резко, что, будь на дороге машины, обязательно бы спровоцировал аварию. Подъехал к остановке и распахнул дверь: «Садись!» Девочка колебалась, явно наслушавшись историй о грабителях, насильниках, убийцах. Молодец, он бы тоже на ее месте пять раз подумал, садиться ли к незнакомцу ночью в машину. Девушка глянула на него одновременно и с подозрением, и с надеждой, как заглядывает тебе в глаза уличный пес — ударят или угостят вкусненьким? «Коленки отморозишь!» — проворчал Михаил, которому самому не понравилось сравнение девушки с псом. Ну как ему такое в голову пришло? Эта девчушка, вся такая воздушная, тоненькая, беленькая, похожа на Снегурочку. Но не на тех ряженных, с грубо намалеванным румянцем во всю щеку и искусственной косой-метелкой, которые перед Новым годом в компании пьяных дедов Морозов ездят по заказам родителей поздравлять ребятишек, а на настоящую. Рожденную зимой. «Садишься?» — поторопил он девушку, но не из-за того, что желал поскорее тронуться в путь, а потому что предчувствовал, что если девчушка еще минут пять проведет на ветру, заболеет воспалением легких, не иначе. Она решилась. Шагнула к его машине и чуть не упала, поскользнувшись тонким каблуком на присыпанном снегом ледке. «Осторожно! — вырвалось у него. — Так и ноги переломать несложно. И чего ты на такие каблучищи взгромоздилась?» девушка не ответила, лишь глянула на него с обидой и осуждением. Села, одернула юбчонку, пытаясь прикрыть ею колени, краснота которых просвечивала сквозь нейлоновые колготки. И сжала в кулачки, пытаясь отогреть, тонкие фарфорово-белые пальцы. Михаил поклацал кнопкой на панели, прибавляя температуру, хоть в салоне машины и так было приятно, и включил теплый обдув. «Отогревайся». «Спасибо», — поблагодарила девушка, бросила него мимолетный застенчивый взгляд и тут же опустила длинные ресницы. Он успел заметить, глаза у нее — насыщенного синего цвета. Снегурочка…

В тепле девушка оттаяла: щеки порозовели, а сама она, поначалу напряженно вглядывающаяся в дорогу и в крепком молчании сжимающая губы, вступила в разговор. Рассказала, что поссорилась со своим парнем (Михаил так и предположил, что девушка либо гордо ушла от кавалера, либо возвращалась со дня рождения подружки). «Я к нему не вернусь! — запальчиво воскликнула она и, подкрепляя свое решение, хлопнула ладошкой по коленке. — Гад еще тот!» Михаилу не хотелось выслушивать исповедь о негодяе-кавалере. И не потому, что неинтересно, напротив, о пассажирке ему хотелось узнать как можно больше. Но вдруг показалось, что в интимном пространстве его машины нет места для другого, третьего — чужого. Пусть те полчаса, которые займет дорога до дома пассажирки, будут только их — его и Снегурочки.