Как две капли воды - Стил Даниэла

– Мне ужасно оно нравится, – похвалила Виктория, когда они шли по лестнице, обняв друг друга за талии. – Впрочем, как все наряды, которые ты выбираешь. Кто знает, возможно, я проживу всю жизнь рядом с тобой и забуду о Европе.

– Я бы не возражала, – мягко ответила Оливия, которой стало грустно при мысли об их, пусть и отдаленной, разлуке. Она не позволяла себе думать о замужестве, потому что не могла покинуть отца и сестру. Все равно что оставить часть себя самой, ведь без них она ничто. – Не представляю, как это мы вдруг расстанемся, – вздохнула она, глядя в знакомое до мельчайших черточек лицо. Ее собственное отражение. – Никак не представляю.

Виктория улыбнулась и нежно поцеловала сестру в щеку.

– Тебе и не придется, Олли. Вряд ли я отважусь куда-то отправиться без тебя. Это все моя глупая болтовня, – уверила она, чувствуя, что расстроила сестру своими разговорами о Европе. – Останусь дома и, когда потребуется передышка, впутаюсь в очередную схватку с полицией.

– Попробуй только, – погрозила пальцем та, но тут же замолчала при виде Берти в черном шелковом костюме, собственноручно скопированном Оливией из французского журнала. Костюм выглядел на редкость хорошо, и Берти надевала его каждый раз, когда ужинала вместе с хозяевами, что считала большой честью.

– Интересно, – где ты была весь день, Виктория? – осведомилась она, как только все расселись. Девушки как по команде отвели глаза и принялись развертывать салфетки.

– В музее. Там открыли великолепную выставку Тернера из Лондонской национальной галереи.

– Неужели? – удивилась Берти, широко раскрыв глаза и притворяясь, что верит воспитаннице. – Нужно бы и мне посмотреть, пока мы еще здесь.

– Обязательно, – горячо поддержала Виктория.

Оливия молча рассматривала потолочную роспись, пытаясь представить, как все было при жизни матери и кто из дочерей больше похож на нее. Они с Викторией часто размышляли над этим, но знали, что отец не любил обсуждать свою семейную жизнь. Даже после стольких лет рана так и не зажила.

– Хорошо, что ваш отец завтра приезжает, верно, девочки? – восторженно вопросила Берти, когда ужин подходил к концу и им подали кофе.

– Верно, – согласилась Оливия, думая о цветах, которые велела поставить в отцовскую спальню. Виктория, со своей стороны, гадала, сильно ли разозлится сестра, если она улизнет еще на одну демонстрацию, о которой слышала по пути в участок. И даже пообещала прийти!

Но в этот момент Оливия строго воззрилась на нее и покачала головой, словно поняла, о чем думает сестра. Такое случалось довольно часто, хотя обе не понимали, каким именно образом это происходит. Девушки будто бы слышали мысли друг друга, прежде чем они облекались в слова.

– Не смей, – прошептала Оливия за спиной Берти, когда они поднялись из-за стола.

– Не имею ни малейшего понятия, о чем ты, – чопорно поджала губы Виктория.

– В следующий раз брошу тебя на произвол судьбы и объясняйся с отцом сама.

– Сомневаюсь, – хихикнула Виктория, перекидывая через плечо длинные волосы. Она и в самом деле почти никогда и ничего не боялась. Даже угроза тюрьмы не произвела на нее особого впечатления. Интересно, но ничуть не страшно.

– Ты неисправима! – воскликнула Оливия, и девушки, поцеловав на прощание Берти, отправились в спальню. Оливия проглядывала модные журналы, а Виктория читала памфлет Эммалайн Панкхерст о голодающих заключенных. Она даже отважилась закурить папироску, зная, что Берти уже легла спать, и предложила Оливии попробовать, но та отказалась и села у окна, против воли вернувшись мыслями к человеку, о котором не могла забыть.

– Не стоит, – выпалила Виктория, наблюдавшая за сестрой.

– Что именно? – выдохнула Оливия, взглянув на лежавшую в элегантной позе с папиросой в руке сестру.

– Не думай о нем, – спокойно пояснила та, выпуская очередное облако дыма.

– О чем ты? – растерянно пробормотала Оливия. Опять это непонятное чудо! На этот раз настала очередь Виктории разгадать, что творится в голове у Оливии.

– Ты сама прекрасно знаешь. Чарлз Доусон. Когда ты разговаривала с ним, у тебя в глазах было точно такое же выражение. Он слишком скучен и ничтожен. Ты еще встретишь немало замечательных мужчин, я чувствую это.

При этом Виктория выглядела умудренной жизнью, опытной женщиной, но Оливия окончательно растерялась.