Слушая тишину - Мэй Сандра

— Дон, а разве они могут… мне что-то… сделать?

В серых глазах был страх, но страх наивный, детский, страх человека, понятия на самом деле не имеющего, что с ним могут сделать безвестные «они»…

И тут уж он не удержался. Протянул руку и погладил ее по щеке, коснулся волос, отвел прядку, упавшую на глаза.

— Ты не бойся, сестренка. Я тебя в обиду не дам…

И рухнули бастионы.

Они целовались мучительно, неумело и самозабвенно, словно подростки.

Они выпивали друг друга до дна, они задыхались, они едва не падали — но объятий не расцепляли.

Пожалуй, самое сильное чувство, которое охватывало обоих, — это облегчение. Больше не нужно было скрываться, держать себя в руках и слушать голос разума.

Не было больше никакого разума, остались чувства. Осталось только тело — жадное, молодое, одно на двоих. Руки, намертво сплетенные и ставшие крыльями. Сердце — одно на двоих, глухо бухающее в висках.

Нежность губ, сладость дыхания, ощущение спокойной мощи — и восторга от того, что теперь эта мощь принадлежит ей, оберегает ее, а значит, ничего не случится, все теперь будет хорошо.

Восторг от того, что эта нежность, это ароматное облако, эти хрупкие плечи — больше не мимо, не к другому, не «счастье стороной», а — его, его собственное, хрупкое и драгоценное имущество, которое он никому не отдаст, хоть вы убейтесь!

И о том, что это все-таки еще не совсем рай, говорит только один прискорбный факт — в раю не барабанят в дверь!

Дон с сожалением оторвался от губ Сэнди и прорычал:

— Только никуда не уходи!

Она опустилась обратно на диван, оглушенная, счастливая, почти бездыханная, прижала к пылающим губам пальцы…

Дон рывком распахнул дверь, уставился на растерянного, бледного напарника.

— Чего тебе, Сэм?

— Детектив Каллахан, срочное сообщение всем патрулям… Дон, там Томми… убили!

6

Разумеется, одну он ее не оставил, взял с собой. Сэнди сидела на заднем сиденье полицейской машины и изо всех сил старалась не плакать и не сопеть. Томми — это второй полицейский, молодой смуглый парень, брат похищенной Лючии Ричи…

Как странно и страшно — вчера, меньше суток назад, Томми Ричи был живой, ходил, разговаривал, улыбался, а сейчас — его больше нет.

И Дон Каллахан сидит на переднем сиденье окаменевший и яростный до такой степени, что тронь — искры полетят.

Ей вдруг очень захотелось его потрогать, и Сэнди робко потянулась, погладила Дона по плечу. Он поймал в зеркале ее взгляд — и на секунду в потемневших глазах промелькнул теплый огонек.

— Ты посидишь в машине, если надо — опознаешь Риверу по фотографии. И не бойся ничего, поняла?

— Дон… это из-за меня, да? Из-за… газеты?

Он вдруг увидел ужас в ее глазах. Что ей ответить? Ведь формально — да, из-за нее. Томми, младший детектив Томас Ричи, по прозвищу, естественно, Малыш, напарник Дона Каллахана, парнишка двадцати трех лет от роду, погиб из-за того, что Сэнди Кроуфорд слышала, как похищали его сестру…

Общую картину он выяснил уже через пять минут после того, как приехал. Томми поехал к Ривере один, потому что Ривера, судя по всему, опасности не представлял. Томми приехал, долго стучал, потом вошел в квартиру… путем аккуратного выбивания дверного замка. В портовом районе, состоящем сплошь из двухэтажных бараков, квартирки сдавались дешевые, вонючие и лишь кое-как защищенные фанерными дверями… Дон и сам жил в такой, когда только-только приехал в Лоусон.

Так вот, обойдя жилище Хуана Риверы и не обнаружив его присутствия, Томми вышел на улицу, намереваясь, очевидно, ехать в редакцию «Лоусон-ревю», но в этот момент, по словам случайных свидетелей, мимо дома на большой скорости проехал автомобиль, из открытого окна которого по Томми полоснули автоматной очередью.

На этом история заканчивалась. Жители портового района ревностно относились к библейской фразе «многая знания — многая скорби», и потому подробностей никаких не запомнили. Автомобиль? На четырех колесах — это точно. Цвет? Ну… темный такой. Или светлый. В общем, такой… зеленоватый. Скорее синий. Даже темно-синий. Почти черный. Или кремовый…

Дон придержал руку санитара, уже собиравшегося застегнуть черный пластиковый мешок.

Лицо у Томми было юное, симпатичное и изумленное. Хорошо хоть глаза прикрыли — Дон вряд ли смог бы сейчас в них заглянуть. Он осторожно положил ладонь на черный пластик…