Отпусти кого любишь (сборник) - Гольман Иосиф

– А я учусь, – проглотив, ответил Лешка.

– Там, у себя?

– Ага. – Понимая, куда она клонит, Лешка предмета разговора не одобрял.

– Леш, непонятно ведь, сколько маме лечиться.

– Она мне обещала, что не умрет, – буркнул он.

– Когда обещала? – невпопад спросила Ленка и сама же себя укорила за вопрос.

– Позавчера. Вы не верите? – подозрительно спросил он Авдееву.

– Верю, конечно, Лешечек, – серьезно ответила Ленка. – Вот только лечение может оказаться не таким быстрым.

– Я не хочу в новую школу, – тихо сказал Лешка и опустил голову. Его глаза заблестели, и Ленка прекрасно понимала почему.

– Знаешь что, дорогой, – посуровела Авдеева. – Ты стесняешься своей болезни, это скверно.

– Ненавижу, когда меня жалеют, – поджал губы мальчишка, стараясь не зареветь. – То не тронь, сюда не ходи…

– Это ты брось. Ты сам обязан быть осторожным. Ты же не хочешь сделать свою маму несчастной?

Такой поворот темы озадачил мальчика.

– Не хочу.

– Ну вот! Значит, конечно, нужно предупредить ребят, чтоб тебя не толкали и не задевали.

– Я больше не хочу быть фарфоровой вазой!

– Какой вазой? – не поняла Ленка.

– Учительница сказала, – не выдержав, уже в открытую плакал Лешка, – чтоб со мной, как с вазой фарфоровой. Меня потом дразнили.

– Лешечек, – Авдеева потрепала парнишку за вихры, – дураки тебя дразнили. Это же не навсегда. Мама ведь рассказывала тебе про новые лекарства?

– Рассказывала, – сказал он, вытирая глаза, – все-таки Женькин сын был сильным мальчиком. – Только у нас таких денег нет.

– Вот ты и заработаешь, – подытожила Ленка. – Но тебе для этого надо в детстве не помереть, понял?

– Понял. – Лешка уже улыбался – Авдеева ему явно нравилась, и ее разговоры вовсе не походили на обычные нотации.

– А потом, пока мама болеет, Машка будет только на тебя опираться, – серьезно добавила Ленка.

– Похоже, больше не на кого, – сопнул носом мальчишка, сразу как-то повзрослев.

– Ты не обижайся на отца, – спокойно сказала Авдеева. – Ему просто надо привыкнуть к ситуации.

– Постараюсь, – уже тоже спокойно ответил мальчик.

Когда Машка проснулась, Ленкина помощь действительно не понадобилась: братишка управился со всеми проблемами сам, вызвав искреннее уважение Авдеевой. Единственное, что ей не понравилось, – это когда он с ребенком на руках ходил по скользкому, забрызганному водой кафельному полу ванной. Авдеева и представить себе боялась, что будет, если Лешка, не дай бог, споткнется. Но ведь и из жизни его не выключишь?

Тем более что Машка в отличие от брата Ленку вообще не воспринимала, даже на руки не пошла. Подобрела, лишь когда та приступила к кормлению детеныша. Авдеева даже усмехнулась: путь к сердцу лежит через желудок не только у мужчин.

Впрочем, ей и самой было в кайф смотреть, как Машка открывала свой маленький ротик с яркими, четко очерченными природой губками и ела приготовленную Авдеевой рисовую кашу. Маленький ротик, маленькие губки – а через пять минут тарелочка была уже пустой.

– На здоровье, – сказала Авдеева сразу повеселевшему маленькому человеку и подхватилась к резко зазвонившему телефону.

Она ожидала услышать голос Женьки, обещавшей сообщить ей о результатах больничного осмотра, но услышала… Валентину.

Авдеева аж зубами скрипнула, так она не любила эту мымру, со всеми ее дипломами, языками и холеной задницей. Ленка, конечно, ее задницы никогда не видела, но почему-то так и представляла себе эту дамочку во всяких там спа и турбосоляриях, в которых богатенькие барышни свои задницы и лелеют.

– Если вы к Грекову, то его еще нет.

– А когда будет?

– Не знаю, – злорадно ответила Ленка, обрадованная возможностью быть невежливой. – Я ему не секретарь.

– А кто вы ему? – очень даже вежливо поинтересовалась Валентина, прекрасно, впрочем, поняв, с кем разговаривает.

– Я ему подруга, – перешла на ее тон Авдеева.

– Понятно, – усмехнулась Валентина. Она никогда не была особо ревнивой, но считала, что каждый должен знать свое место. – После свадьбы проведу учет всех подруг. Оставлю только самых нужных.

– Когда я выйду за Грекова, непременно сделаю то же самое, – дала ответный залп Ленка и, оставив за собой последнее слово, положила трубку. Но что-то в груди екнуло: все-таки шансов у этой мымры, трезво глядя на вещи, было побольше.

– Это не мама? – Лешка подошел на звонок из другой комнаты, шагая несимметрично, как старинный арестант, к одной ноге которого тюремщики привязывали ядро. Только здесь роль ядра успешно исполняла Машка, вцепившаяся брату в коленку.